Глазами волка - [57]

Лик сразу опознал Анасагора, того самого привратника. Не по запаху, а по поступи и телосложению. Анасагор всегда оставался собой, обросший или необросший, и никакие метаморфозы его толком не меняли.

Анасагор тоже заметил, что Лик не спит. Наверное, по блеснувшим глазам.

Юный невриец толкнул локтём товарища в голый бок. Маэс возмущённо заворчал — он тоже успел задремать.

Анасагор подошёл к костру, тряхнул мордой — и начал прыгать, танцевать, чертить лапами. Это был танец волка, старинный способ обменяться знаками, не проходя метаморфозу.

Конечно, Анасагор знал только основные движения. А умел передать ещё меньше.

Но и этого было достаточно. Лик читал его танец и надежда расцветала в сердце, словно большой холодный цветок.

Тавры. Там, за рекой. Дозорные.

Надо же! Мы кого-то нашли!

58

Таврийский дозорный в высокой чёрной шапке и горохово-зелёном плаще был почти незаметен среди зарослей прибрежного склона. Безбородый, с тонким лицом и с деревянными браслетами на запястьях, он сидел ровно, как статуя. У ног лежало копьё — тонкое, острое, словно парадный жезл царя-басилевса.

Долгие часы ожидания не ослабили его бдительности. Лапы волка ступали совершенно бесшумно, но бока задевали ветки кустарников.

Дозорный ждал. Тридцать вдохов — и удалось разглядеть зверя. Серая спина то появляется, то пропадает в прогалинах между кустарников.

Он слишком большой даже для взрослого.

Ликантроп. Никаких сомнений. Разведывает.

Ликантропы часто встречаются среди тавров. Этому всё жестокая жизнь и близкородственные браки в маленьких поселениях.

Думать нечего. Это не друг. Друзья не подкрадываются.

Рука не глядя сжала  копье. Глаза не отрываясь смотрели на териона. А ликантроп подбирался всё ближе и ближе.

Иногда в прогалине сверкали волчьи глаза. Зверь тоже заметил дозорного и прикидывал, как его обмануть. Он пока не знал, заметил ли его человек. И, даже если заметил, — что этот человек собирается сделать....

Раз! Бросок! Лёгкий дротик летит прямо в цель. Зверь с просто человеческой ловкостью ухитряется отскочить, так, что дротик лишь задевает шерсть на лапе.

Теперь никаких сомнений. Ликантроп!

Дозорный вскакивает, хватает дубинку, готов поднять тревогу или защищаться. И тут на него со спины словно обрушивается мешок с песком. Когтистые лапы впиваются в плечи, уши обдаёт жаром зубастой паси.

Пока он разглядывал склон, ещё один серый подкрался сзади…

Нет, не один! Их множество. Слева, справа — целая стая обступает поверженного человека.

Дозорный лежит на земле. Остроконечная скифская шапка скатилась с головы и рыжие с золотом кудри рассыпались по земле.

Волк, что прыгал сзади, стоит над ним, и держит зубы на горле. Руки и ноги свободны – но ясно, что челюсть сомкнётся раньше, чем ты успеешь пошевелить пальцем. Чего там – не успеешь даже крикнуть....

Поэтому на других постах не знают. Они уверены, что всё хорошо…

Солнце бьёт в глаза, смотреть по сторонам трудно. Но даже из такого положения видно, что морды у зверей – не совсем волчьи, а глаза – голубые и человеческие.

Следующие подошли уже в человеческом облике. Видно, что они выжидали чуть подальше, где их не разглядишь. Только сейчас, после удачного нападения, они вышли на открытое место.

Их было двое. Похоже, они здесь за вожаков. Волки расступались, освобождая тропу. Одеты… о, эта одежда.

Дозорный бывал в греческих городах – там, на рынке всегда можно продать непонятные трофеи. И он видел такую манеру одеваться на барельефах, где изображены герои древности. Набедренная повязка на обнажённом мускулистом теле, босые жилистые ноги, а в руках по хорошей дубинке.

Плечи уже обгорели, но ребята не чувствуют неудобств. Видимо, тоже ликантропы. Когда приближается полнолуние, им нужна как можно меньше одежды, чтобы не запутаться. В деревнях некоторые и вовсе разгуливали голыми, особенно молодые парни… Но воспоминания тут бесполезны. Те двое, что приближаются, важнее всех родных деревень вместе взятых.

Один, повыше и постарше, с огненно-рыжими волосами и весьма симпатичный. Второму лет шестнадцать, он ниже ростом, с длинными тонкими руками, его бешеные глаза так и сверкают. Лицо в тени от длинных волос, и их оттенок кажется темнее, чем у товарища.

Тот, что младше – а это был Лик – подошёл ближе и заглянул дозорному в лицо. Лицо спокойно, не изменив выражения, смотрело в ответ. Только левая щека чуть дёрнулась.

В тени пасти белела шея. Лик присмотрелся и мягко улыбнулся. Он хотел показать, что не враг пленнику.

Дозорный был девушкой.

59

Конечно, женщина-воин – явление редкое, но не удивительное. Их было много в древности,. И даже сейчас бывает так, что скифки и сарматки идут в бой наравне с мужами. Конечно, у земледельцев это случается реже. Но севшие на землю скифы и сами не рвутся в бой, так что жёны им только подражают.

А вот у горожан воюют только мужчины. Наверное, так устроено потому, что у женщин в городах есть и другие способы прославиться – стать гетерой, к примеру, или пророчицей.

Таврийские деревни – мелкие, а война здесь идёт постоянно. Поэтому воюют все, даже дети. Или вот эта девица.

Просторная рубаха скрывала небольшую грудь, лишённое косметики лицо задубело под солнцем, а волосы выгорели. Но лицо оставалось свежим и привлекательным, как бывает в шестнадцать лет, а на шее под белоснежными зубами не было кадыка – вот это уже не подделаешь.