Глазами волка - [39]

Эта война станет достойным испытанием всех новшеств, что появились вместе с Гиппасом. И Лик достойно проявит себя в этой войне.

...А вот и вершина холма. Сейчас он увидит новые стены и лагерь, такой же, как в северной крепости. Эти отсветы — они же от костров в Широком Овраге.

Лик играл там, ещё в те, казалось, давние времена, когда он был ребёнком, не знал метаморфоз и только мечтал, подобно отцу, оказаться каким-нибудь терионом.

Лик вскарабкался наверх — и увидел.

Шатры и правда стояли в просторной чаше оврага. Между ними — высокие, в человеческий рост, костры.

А между кострами — клетки. И в каждой клетке — по волку, медведю, степному льву... Он кажется, разглядел даже несколько барсуков, но в неверном свете костров мог перепутать их с лисами.

Никто не выл и не кричал. Видимо, они накричались уже достаточно, чтобы понять — не поможет.

Дальше, у большого шатра, стояла высокая коновязь с царской лентой. Рядом — несколько человек. С такого расстояния они казались не больше муравьёй. Палак, Гиппас, новый командир столичного гарнизона, ещё люди… Потом Лик разглядел и стражников. В серых маскировочных халатах и шапках они бесшумно вышагивали между клетками.

Лик скатился на другую сторону холма и затаился. Он не знал, что там готовится. Только успел прикинуть, сколько клеток в овраге. Он увидел, конечно, не все. Но даже того, что он видел, хватит, чтобы запереть всех терионов Новой Столицы.

Если они схватят Лика, то клетка найдётся и для него.

То чутьё, что идёт от земли и есть у всех зверей, включая человека, подсказывало ему главное. Там, за холмом, — смерть.

Он дышал и чувствовал, как сила возвращается в лапы. Поднялся. Попытался сделать вид, что он — случайный волк, который забрёл сюда по ошибке.

И побежал прочь.

По Новой Дороге.

В сторону вольного города Херсонеса.

41

— Я видел это сам,— закончил Лик,— А после принёс клятву. Можете ждать прихода Палака, если вам угодно. Я буду ждать, когда Палак придёт ко мне. Или сам к нему приду. Или побегу дальше, пусть за море, чтобы вернуться. Но клятву я дал.

— Точно дал?— спросил привратник,— Не обманываешь? Слишком у тебя всё складно.

Даже в алых отблесках кострах было заметно, что его лицо потемнело от ярости.

— Клятву я дал бессмертным богам,— произнёс Лик,— Перед ними и отвечаю. Говори что хочешь, клятву ты не отменишь. Если ты считаешь нечестивого Палака своим другом — я не возражаю, дружба — священна. Но не становись на моём пути к голове этого мерзавца! Иначе мне придётся раскрасить этот путь твоей кровью.

— Про Ольвию лучше расскажи,— напомнил Маэс.

Привратник отвернулся и начал смотреть во мрак..

— Палак уже захватил Ольвию,— произнёс Лик,— Как это случилось — не знаю.

Он умолк. Слова закончились.

— Ты в этом уверен?— спросили с другой стороны костра.

— Мне сказала Мелито. Клятв я не приносил, если что.

Снова начался ропот. Наконец, Маэс рявкнул:

— Если есть что спросить — спрашивайте. Если нет — нечего шептаться. Наша судьба здесь решается!

— А вот скажи,— заговорил всё тот же голос с неизвестно стороны,— Зачем Милето тебе это всё рассказала?

— Не знаю. Может, она просто хотела угостить меня вином.

— Она может угощать кого угодно,— отмахнулся Маэс,— Вино всё равно не её, а городское.

— Вино городское, а победа твоя,— напомнил Лик,-. Мы с тобой друзья, она хотела, чтобы это узнал и ты. А через тебя — все скифы, что живут в городе. Это как-то связано, я уверен.

— В болотах Ольвии живут пьяницы и развратники,— напомнил скиф с незнакомым выговором,— Поэтому город и пал. Вот увидите, скоро выяснится, что когда лазутчики Палака открывали ворота, стража Ольвии как всегда напилась неразбавленного вина и танцевали с бубенчиками.

— Кто бы с чем не танцевал,— сказал Маэс,— а во дворце Скила теперь новый хозяин. И у этого хозяина есть трофейные корабли и трофейные доки, чтобы построить новые. Теперь ему не нужен союз с меотийцами. Он как царь Ээт — стоит двумя ногами, на суше и море… Я понимаю, для многих из вас это радостная новость. Сегодня хочется прыгать, праздновать, грозить городским башням. Так вот — я это вам запрещаю. Ради моей безопасности и моего друга, неврийца по имени Лик. Он дал клятву не забывать того, что устроил Палак, и мстить ему, пока один из них не окажется мёртвым. Не забывайте и вы, что он сделал. Теперь у нас, вольных скифов, не осталось ни одного союзника.

Стало слышно, как ветки потрескивают в огне.

И пока царило молчание, Лик внимательно вглядывался в лица. Здесь неврийцы, немало ликантропов, но есть и скифы. Как много из них готовы пожертвовать чужими шкурами, если их сородичи окажутся у ворот? В осаждённом городе от волков толку немного, а царь Палак хорошо платит за рыжие головы.

Конечно, предательство уже было здесь. Среди самых отважных воинов в истории нашёлся предатель Эфиальт. А здесь — изгнанники, чужеземцы, может даже и рабы, что тайком выбрались из норы под покровом родной лунной ночи.

Зря Маэс попросил о помощи на публике. Из десяти собравшихся — девять думает, как помочь, а один — как потише и понезаметней передать Евдоксу весточку, что должник — здесь…

Но даже если предатели здесь и были, они не решались подавать вида. Слишком много здесь верных лап и зубов, пусть и невидимых.