Глазами любви - [93]

Еще не отдышавшись, она смутно думала, что, судя по пепельно-белому лицу рыцаря и его диким судорожным движениям, превыше всех ужасов на свете он боится змей. Хотя он и пытал­ся судорожным движением сбросить змею, серая тварь скользила вверх по его руке, пытаясь найти в броне незащищенное место.

– Помогите мне! – задыхаясь, кричал Ас­гард. Он продолжал пятиться, будто хотел убе­жать от пресмыкающегося, тщетно пытаясь ото­рвать от себя змею. Позади, за его спиной, воз­вышался утес, а за ним было море.

– Матерь Божия! – рыдал Асгард, взывая к Идэйн и оруженосцу. – Пощадите! Сделайте что-нибудь!

Оруженосец уселся рядом с Идэйн и стал об­лизывать пальцы, потом провел ими по своим белым волосам, приглаживая их. Он смотрел на извивающегося на краю утеса Асгарда с каким-то даже любопытством.

– Принцесса, ведь он убил бы тебя? – ос­ведомился оруженосец.

Идэйн протянула руку и погладила его по го­лове.

– Ты появился вовремя, – ответила она, поднося ладонь к горлу и ощупывая порезы и засохшую кровь там, где в ее кожу врезалась удав­ка. – Далеко отсюда до Эдинбурга?

Оруженосец только улыбнулся своей коша­чьей улыбкой.

– Ты ведь возвращаешься домой. Так не все ли равно? – Он указал на тамплиера подбород­ком. – А что с ним?

Змея уже обвилась вокруг шеи Асгарда. Он обеими руками тщетно пытался схватить ее, не дать ей проникнуть под кольчугу, но ее тело уже почти скрылось под ней. Голубые глаза тамплиера выкатились из орбит, красивое лицо было настолько обезображено страхом, что казалось по­чти безумным. Но, что самое худшее, он оказался на самом утесе, а позади него был крутой обрыв к морю.

«Что же будет с тамплиером?» – подумала Идэйн. Теперь она уже не сомневалась, что он действительно убил бы ее. Он – человек, не знавший любви, думала она, ощупывая свою рас­пухшую шею. Но Предвидение уже покинуло ее. Теперь решать должна была только она сама.

Идэйн говорила себе, что, если он столь похо­дил на страдающего ангела, возможно, его судьба и состояла в том, чтобы узнать смысл жизни, к чему столь страстно стремились все тамплиеры. И она поняла, что знает, что делать.

Идэйн со вздохом поднялась на ноги. Подо­шла к нему как раз в тот момент, когда Асгард стоял на самом краю утеса, чтобы оттащить его назад, в высокую траву. Тело тамплиера совсем обмякло, когда она схватила с него змею и швыр­нула ее в кусты.

Заглянув ему в лицо, Идэйн подумала, что едва ли он сознает, где находится. Внезапно глаза тамплиера закатились, и Идэйн подумала, что сейчас он потеряет сознание. Он был человеком огромного роста, и на мгновение ей показалось, что она не сможет удержать его от падения в море.

Она как раз собиралась окликнуть и позвать на помощь оруженосца Фомора, когда Асгард оч­нулся от обморока, чтобы, опираясь на ее плечо, сделать несколько неуверенных шагов от края бездны.

– Гадюка! – прохрипел он. – Я б-боюсь змей больше, чем самого дьявола.

– Ее больше нет. – Идэйн попыталась от­вести его еще дальше от края утеса. – Больше бояться нечего. – «Может быть, это лучше, чем убивать его?» – размышляла Идэйн. Правиль­ный ли выбор она сделала? И тут на помощь ей пришло Предвидение. Но прежде чем оно поки­нуло ее, Идэйн должна была обратиться к нему снова.

– Мне нужно сесть, – пробормотал Асгард. Ноги не держали его. Он неуклюже опустился на землю возле каких-то кустов. Поднял палец, при­стально всмотрелся в него. – Я умру, – про­шептал он. – Она меня укусила.

– Приведи наших лошадей, – обратилась Идэйн к Фомору. – Они разбрелись куда глаза глядят. А потом сходи за Дени и Жискаром. Они и не заметили, что мы отстали.

Мгновенным движением руки, на которой блес­нуло кольцо с рубином, оруженосец отбросил во­лосы с лица, схватил поводья и ускакал.

Идэйн стояла, глядя на Асгарда, который си­дел, согнувшись и закрыв лицо руками. Она не думала, что он умрет. Укус горной гадюки редко бывает смертельным.

Она с трудом втянула воздух, все еще дер­жась за горло. Идэйн радовалась, что Асгард де ля Герш не влюбился в нее по-настоящему, не­смотря на все его слова. В ее сердце было место только для одного человека – Магнуса. Но его она получить не могла. Идэйн тяжело вздохнула. Она должна ис­пользовать свой дар в последний раз.

У нее было Предвидение, что они где-то неда­леко и ответят на ее зов.

23

Похоже было, что все лю­ди, жившие к северу от бухты, уже знали о ее воз­вращении в монастырь. На следующее утро, когда небольшая кавалькада проезжала через рыбачью деревушку, жители ее выстроились шпалерами вдоль улиц, а молодые девушки вышли с охапками остролиста и лавра и поднесли их Идэйн. Это произвело впечатление на рыцарей короля Генри­ха. Они все время оборачивались в седлах, чтобы поглядеть, как крестьяне бросались к Идэйн, ок­ружали ее, желая рассказать ей новости.

– В чем дело? – спрашивал Дени.

– Ничего особенного, – отвечала Идэйн.

На самом деле новость была презабавная: в той деревушке, где накануне исповедовались Жис­кар и тамплиер, жена вождя родила тройню. Свя­щенник объявил это великим знамением изобилия и хорошего урожая и Божьим благословением гря­дущего года. Но сами крестьяне приписывали это возвращению Благословенной леди Идэйн в свой дом, монастырь Сен-Сюльпис.