Глазами любви - [18]

Магнус глубоко вздохнул и спросил:

– Как тебя зовут?

– Идэйн, – робко прошептала она.

– Идэйн?

Имя это звучало как-то по-ирландски.

– А как дальше?

Она не ответила, и Магнус снова нетерпеливо спросил:

– Ну, говори же, другого имени у тебя нет? – Она отрицательно покачала головой. Магнус издал сквозь зубы какой-то звук, оз­начавший, вероятно, нетерпение.

– Ладно, девушка, пусть будет так. Пола­гаю, мы где-то на землях шотландцев. Ты должна понимать, что у нас нет еды, кроме той, что нам удастся найти или украсть, и так будет, пока мы не набредем на какую-нибудь усадьбу, если тако­вая есть поблизости. И нам придется расстаться кое с чем из своих пожитков, а иначе нас ограбят только за то, что на нас надето.

Идэйн подняла голову, и Магнус встретил взгляд ее широко раскрытых изумрудных глаз. Ему не хотелось говорить ей о том, что только что пришло ему в голову. А именно: если здешние шотландцы проведают, что он сын и наследник графа де Морлэ, то их алчность возрастет непо­мерно, и они потребуют за него огромный выкуп. Поэтому он сказал только:

– Следуй за мной за скалы, туда, где стоит сухое дерево.

И двинулся вперед по тропинке. Она пошла за ним. Магнус знал, что ее босые ноги зябнут на покрытой камнями и галькой земле, но в данный момент не мог придумать, как ей помочь.

Придется ему купить или украсть для нее па­ру башмаков. Или смастерить какую-нибудь обувь из ткани, соломы или еще чего-нибудь, как это делают вилланы. Но сначала, сказал он себе, им нужно избавиться от всего, что может вызвать у воров искушение напасть на них. Стоя возле су­хого дерева, Магнус стащил с себя кольчугу, на­грудные латы и надгортанник. Кое-что из доспе­хов он спрятал за подкладку своего плаща, думая, что, возможно, когда-нибудь все это понадобится ему снова, если придется вступить в бой. Самым скверным было то, что приходилось жертвовать драгоценной кольчугой.

Выкопав кинжалом яму под деревом, Магнус уложил туда нагрудные латы. Потом, присев на землю, снял шпоры и положил их поверх лат. И торопливо, боясь бросить взгляд на то, что было символами его рыцарского звания, начал за­брасывать яму землей, потом встал и утрамбовал ее сапогами. Покончив с этим, подкатил ближай­ший камень и положил его сверху.

Девушка молча наблюдала за его действиями.

– Никто их не найдет.

Он чуть не забыл о ее присутствии. Пока ко­пал яму, а солнце согревало ему спину, Магнус был полон мыслями о доме, о замке Морлэ, о ма­тери, брате и сестрах, о прекрасных лошадях, ко­торых разводил его отец, о полях золотистой пше­ницы и о том, как их земля выглядит теперь, в это время года. Ему не хотелось вспоминать о жизни при дворе графа Честера, которую он вел с тех пор, как расстался с семьей.

Магнус всем сердцем хотел надеяться, что Господь не накажет его за его легкомыслие, за то, что он вел никчемную и расточительную жизнь и тратил свою молодость и силы без всякого смыс­ла. И вот он оказался в чужих краях, потерпев ко­раблекрушение, всеми покинутый и всего лишен­ный, кроме одежды, меча и маленького мешочка с серебряными монетами, который он чудом сохра­нил во время последней своей проклятой игры в кости. Одной монеты едва ли было достаточно, чтобы купить каравай хлеба и кружку пива.

Щурясь от солнца, он думал, что им еще надо изыскать возможность поесть. Солнце поднялось уже высоко, близился полдень. А есть и пить было нечего, и Магнус чувствовал, что просто умирает от голода.

– Постой-ка, – сказал он девушке и снял с нее серебряные запястья и серебряный обруч, ук­рашенный некрупными рубинами, и наконец тон­кую серебряную цепочку, обвивавшую ее шею.

Все ее украшения поместились в ладони одной его большой руки, и он почувствовал, что ему пре­тит отбирать их у нее. И все же он опустился на колени и вырыл другую яму, положил в нее укра­шения и забросал землей.

Идэйн выглядела такой удрученной и несчаст­ной, что Магнус почувствовал, что должен что-то сказать.

– Мы за ними вернемся, – сказал он. – Погляди, я отметил место под этим сухим дере­вом. Оно стоит на холме на берегу маленькой бухты.

Когда они спускались с холма, Магнус заме­тил, что девушка все время оглядывалась назад, и подумал, что эти вещи, несомненно, были единст­венными безделушками, которые она имела в сво­ей жизни.

Разгневанный Бог безжалостен.

«Мы никогда сюда не вернемся», – думала Идэйн, поворачиваясь спиной к холму и сухому дереву на нем. От этого она почувствовала себя как-то странно опустошенной, но делать было нечего, потому что им предстоял дальний путь, возможно, на восток. Ее Предвидение было особенно явственным, когда она смотрела, как он закапывал свои шпоры. В этот момент она ясно увидела, как высокий человек с такими же темно-рыжими во­лосами, как у него, казавшийся ей сильным и властным, но добрым, дал ему эти шпоры. Воз­можно, это было, когда его посвящали в рыцари? И кто это был? Его отец?

– Да, его отец, – подтвердило Предвиде­ние.

Пока рыцарь закапывал свои доспехи, она вдруг увидела множество людей: молодых де­вушек, вероятно, его сестер, молодого человека, должно быть, брата, мать и отца, а также не очень ясно различимую картину какой-то окутанной ту­маном земли, лошадей, горожан и, наконец, зам­ка. И надо всем этим царил дух любви, молодос­ти, силы и счастливых и веселых перепалок между юными существами. Читая таким образом его мысли, она поняла, что он не был таким избало­ванным и испорченным, как ей показалось внача­ле, и что он даже не сознавал, как красив.