Глаза ребёнка - [228]

— Ничего, ничего, — твердил Крис, поглаживая ее по спине. — Нужно только время — все наладится.

Терри не представляла, каким образом все должно было наладиться, но все же с отчаянием обреченного цеплялась за его слова и продолжала плакать о том, чего так и не смогла забыть, плакала с тем же неистовством, с каким мечтала забыть, расплачиваясь во сне за свои мечты.

Где-то среди ночи Тереза очнулась. Наконец-то она могла спокойно посмотреть Крису в глаза и поговорить с ним, чтобы с утра заняться всем остальным.

— Зачем ты все это сделал? — спросила она.

— Я же сказал — потому что я дурак, — с улыбкой ответил он. — Но об этом не сегодня.

Терри кивнула; сейчас она все равно была не в состоянии что-либо воспринять, настолько устала.

У нее на коленях лежал дневник матери.

— Что мне прикажешь делать с этим? — пробормотала она.

Крис помрачнел.

— Отдай своей матери, — буркнул он. — Скажи, что это ей от меня, в подарок.

По его голосу Терри поняла, что он далек от мыслей о пощаде. Вдруг она вспомнила о Карло.

— Карло должен знать, — произнесла она. — Про Рики, про Елену.

Крис кивнул.

— Я собирался сказать ему.

Тереза расправила плечи.

— Мы должны сделать это вдвоем. — Она помолчала, затем тихо добавила: — Если ты ничего не имеешь против.

Он не ответил. Но когда поднимался по лестнице, направляясь в комнату Карло, Терри шла рядом.

СЕМЬЯ Апрель, год спустя

1

Прошло больше года, прежде чем Крис и Терри снова очутились в Италии. На сей раз уже не было Венеции, а лишь маленький городишко в горах — Монтальчино.

Если бы ее спросили, Тереза, наверное, не смогла бы объяснить, почему она испытала такое облегчение, обнаружив, что местная церквушка, как и в прошлый их приезд, по-прежнему стоит на том же самом месте — ведь в Монтальчино ничего не менялось столетиями. Ей было приятно вспоминать эту церковь, чего нельзя было сказать о воспоминаниях детства, словно извлеченных из мрака ночи.

Стояло свежее весеннее утро. Молодая листва на деревьях вокруг белой церкви возвещала о начале нового круга жизни, а дальше зеленеющие долины волнами вздымались и падали, теряясь за горизонтом. Воздух был напоен безмятежностью, которую не нарушало ничто: ни дурные предчувствия, ни ожидание скорой расплаты.

— Мы заслужили это, верно? — сказал Крис, поворачиваясь к Терри.

Терри улыбнулась.

— А хотя бы и не заслужили. Мне это неинтересно.

Паже невольно рассмеялся. Но Терри уже не удивлялась, видя его веселым и улыбающимся: каждый день она открывала в нем что-то новое, и теперь, созерцая белую церковь, тихо радовалась, умиротворенная сознанием разделенного счастья.

— Она такая же, какой я ее запомнила, — произнесла она.

— В какой это было жизни? — продолжая улыбаться, спросил Крис.

— В двадцатом веке. Помнишь нашу с тобой жизнь? — Она подняла на него взгляд. — В прошлый раз ты ведь не был со мной в церкви?

— Нет. Как говорит Карло, я не очень-то вписываюсь в церковные интерьеры.

Тереза потянула его за руку.

— Пойдем. Я тебе покажу. Это совсем не страшно.

Тем вечером год назад, когда они рассказали Карло обо всем, что произошло, Терри было страшно.

Мальчик сидел на кровати, прислонившись к стене; они с Крисом примостились у него в ногах. Карло долгое время молчал, переводя взгляд с одного на другого; он выглядел изумленным и по-детски незащищенным, но было в его глазах еще что-то потаенное и смутное, чего Терри не могла определить.

— Извини, — наконец обратился он к отцу, — но ты должен был рассказать мне.

Крис мог бы оправдаться или, по крайней мере, попытаться это сделать. Но он, видимо, думал иначе.

— Ты меня простишь за то, что это не я убил Рики? — мягко спросил он.

— Папа, не надо издеваться надо мной. Ты сам заставил меня поверить в твою виновность. Дело не только в тебе или в Терри.

Тереза, потрясенная тем, что узнала, реагировала на происходящее машинально, даже отстраненно; чувства ее словно оцепенели.

— Теперь я хотя бы уверена, что ты не причинил зла Елене, — сказала она Карло.

— Я всегда был в этом уверен, — огрызнулся он. — Ты что, хочешь, чтобы я восхищался собой? — Он посмотрел на Паже. — Или тобой?

— Нет, — спокойно произнес Крис. — Я хочу, чтобы ты помнил, сколько Терри пришлось всего пережить и сколько еще предстоит. Если ты стремишься искать виноватых, начни с меня. Я заслужил это.

Карло скрестил руки на груди.

— Хотите знать, кого мне больше всех жаль в этой истории? Елену. Это ей, а не мне придется расхлебывать кашу, которую вы заварили. — Он замолчал и вопросительно посмотрел на отца. — А как насчет матери Терри? Ты собираешься что-то предпринять?

— Я? Ничего.

— Значит, вы двое хотите свалить все на меня. — Не сводя испытующего взгляда с Криса, заключил Карло. — Выходит, если я решу, что мы должны рассказать правду, то именно по моей вине бабушка Елены сядет в тюрьму, а девочка всю жизнь будет чувствовать себя ответственной за это.

Крис задумчиво нахмурил брови.

— Нет, — вмешалась Терри. — Никто не предлагает тебе ничего решать. Я не позволю ни тебе, ни твоему отцу отвечать за то, что натворили Рики и моя мать.

Карло смерил ее недоверчивым взглядом и угрюмо промолвил:

— Спасибо и на этом. Все очень просто — я по уши в дерьме, и мне придется выбираться самому. Только не думайте, что я буду делать вид, будто ничего не произошло. Это к вам