Глаза ребёнка - [214]

Слова Терри, произнесенные холодно-бесстрастным тоном, заставили Паже вздрогнуть. Они лежали рядом в постели и говорили о ее муже, человеке, в убийстве которого его обвиняли. Крис молча протянул к ней руку.

На ветру скрипнуло окно. Спустя некоторое время женщина чуть слышно произнесла:

— Если хочешь, я могу остаться.

Ему и страстно хотелось удержать ее, и в то же время в душе он боялся ее присутствия.

— А как же Елена? — спросил он.

Он почувствовал на себе ее устремленный из темноты взгляд.

— С ней будет моя мать. Она сказала, что останется на ночь.

— Тогда побудь со мной. Мне очень хочется этого.

Она плотнее прижалась к нему — скорее подавая надежду, чем уступая спонтанному желанию. В это мгновение Паже словно заново пережил все, что было между ними.

— Конечно, я желал бы большего, — тихо промолвил он. — Но мне не хочется травмировать Елену.

Терри замерла, словно погруженная в себя.

— Я понимаю, — сказала она.

Больше они не произнесли ни слова.

Потом женщина незаметно уснула. А он так и не уснул. Когда же Крис посмотрел на часы, надеясь, что наступает утро, они показывали только три часа.

Оставалось еще шесть часов.

Около одиннадцати ему позвонила Кэролайн.

— Давай встретимся внизу, — предложила она. — Мне только что звонил помощник Лернера. Ему передали, что присяжные хотят его видеть.

— Они повисли, — вырвалось у Паже, внутри у него все оборвалось.

— Может быть, просто хотят еще проконсультироваться, — сказала Мастерс. — Однако надо спешить.

Когда Крис приехал, в зале суда уже толпились репортеры. Салинас тоже был там. Вскоре появились присяжные — строгие и молчаливые; Мариан Селлер и Джозеф Дуарте, прежде не упускавшие случая перекинуться парой слов, теперь избегали смотреть друг на друга. Луиза Марин что-то шепнула Селлер.

— Всем встать, — объявил секретарь при появлении Лернера.

Судья перевел взгляд с Салинаса на Кэролайн, потом обратился к жюри:

— Мне стало известно, что вы не смогли принять решения. — Он нашел глазами Джозефа Дуарте и спросил: — Это так, мистер староста?

Дуарте поднялся:

— Да, Ваша честь, голоса разделились поровну.

— Отлично, — услышал Паже шепот Кэролайн.

Он взглянул на Салинаса и увидел, что тот явно раздосадован. От напряжения у Криса вспотели ладони.

— У меня есть к вам ряд вопросов, — обратился Лернер к Дуарте. — Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали их и ответили без каких бы то ни было пояснений. Вам ясно?

Казалось, после настоятельного увещевания судьи атмосфера в зале еще более накалилась. Дуарте молча кивнул. Весь его вид говорил, что за прошедшие сутки его уверенности поубавилось.

— Перегрызлись, — пробормотала Кэролайн.

— Мистер староста, сколько раз вы голосовали? — спросил Лернер.

Дуарте расправил плечи:

— Три.

— Как распределились голоса после первого голосования, не уточняя сколько «за», сколько «против»?

Дуарте на мгновение задумался:

— Семь против пяти, Ваша честь.

— А когда состоялось последнее голосование?

— Около половины десятого утра.

Лернер нахмурился:

— Может ли суд помочь вам, если еще раз изложит показания свидетелей или даст разъяснения некоторых положений законодательства.

Дуарте медленно покачал головой.

— Проблема не в этом, Ваша честь.

Лернер сцепил пальцы рук.

— Мистер староста, вы считаете, что не в состоянии вынести вердикт?

— Скажи «да», — затаив дыхание прошептала Кэролайн, — пожалуйста.

— Да, — ответил Дуарте.

Судья переводил взгляд с одного присяжного на другого, словно ища подтверждения.

— Я намерен опросить каждого из вас, — наконец произнес он.

Лернер методично задал один и тот же вопрос всем присяжным. Первые пятеро подтвердили, что они не в состоянии прийти к единому мнению; шестая, Мариан Селлер, замешкалась, прежде чем согласиться с ними.

Судья обратился к Луизе Марин:

— Считаете ли вы, что данный состав присяжных не в состоянии вынести вердикт?

Марин колебалась. Паже догадался, что впервые в жизни после смерти ее отца-полицейского она оказалась в центре внимания, и даже будучи в таком взвинченном состоянии, мог поставить себя на ее место.

— Нет, — дрожащим голосом вымолвила она, — всего два дня. Нам нужно еще время.

«Боже, неужели она изменит свое решение», — подумал Крис.

— Дай им еще время, — шепнула Кэролайн.

— Считаете ли вы, — спросил Лернер, — что в ходе дальнейших прений сможете принять решение?

Марин упрямо кивнула.

— Нам нужно еще время.

Дуарте недоумевающе уставился на Мариан. Селлер нахмурилась.

— Дуарте проголосует против, — тихо произнес Паже.

— По-моему, тоже. Интересно, что скажет Марин, — ответила Кэролайн.

— Уважаемые присяжные, — проговорил Лернер, — этот процесс длится уже больше двух недель. При всей сложности задачи, которая перед вами стоит, ваши прения продолжались менее двух дней…

— Нет, — пробормотала Кэролайн.

Виктор Салинас встрепенулся, словно окрыленной надеждой.

Паже понимал, что Лернер не мог принуждать присяжных. Однако Луиза Марин дала ему повод.

— В данных обстоятельствах, — продолжал Лернер, — вам, возможно, не хватило времени, чтобы обстоятельно проанализировать все показания. Предлагаю вам еще раз удалиться на совещание, чтобы в обстановке взаимного уважения выяснить — в состоянии ли вы вынести вердикт.