Глаза надежды - [7]
— Ты только подумай, — обращал он ладони к небу, — что они делают? Они заводят питомцем, вяжут их, а затем отдают в добрые руки.
— Ну и что? — не сразу сообразила Дина, о чём идёт речь.
— Как, ну и что? Как, ну и что?! Попользовался собакой и за дверь?!
— Ну ведь кто-то же не может себе позволить купить дорогого породистого щенка. И многие не собираются их разводить. Отдают в добрые руки, чтобы кому-то не было одиноко.
— А о собаке не думают?! О её душе не думают?! Сочинили себе, что нету у неё души и стало всё возможно, мол, привыкнет, лишь бы кормёшка была, так что-ли?
— Лёша! Что ты возмущаешься? — старалась утешить его Дина. — Собакам часто бывает лучше, ты же не знаешь.
— Да, действительно, — вспомнил Алексей про своих мопсов, — я был бы очень рад, если бы Джесульке моей и Дарушке было бы лучше. Я с ними и гулять мог не каждый раз, и особенно-то воспитанием не занимался.
— Ну вот, а им нужна дисциплина. Не очеловечивание, а дисциплина; дисциплина стаи.
— Речь-то не об этом. Речь о заводчиках, которые срывают куш, не малый куш. Собака их кормит, она их содержит. И вдруг, когда уже не может вязаться, становится не нужна. Она же не понимает, почему она уже не нужна.
Дина молчала, пытаясь представить собачье понимание.
— Тебе легче согласиться со своею совестью, — продолжал Алексей, — что собака ничего не понимает. Ну что же, соглашайся. А я за два с половиной года кое-что узнал об этих заводчиках, этих профессионалах во плоти.
— Что же ты узнал?
— Посмотри, как они живут? У всех страшно искалеченные судьбы. У кого родственники болеют, кто сам как ходячий труп.
— Ну это не серьёзно.
— Нет, серьёзно. Я не про простуды говорю сейчас. Существуют болезни без диагноза, неизлечимые.
— Ну о чём это может говорить?
— Мне это говорит о персте Божием. За искалеченные судьбы собак заводчик будет расплачиваться уже в этой жизни.
— Любой заводчик? Неужели любой заводчик?!
— Нет, конечно. Не каждый же избавляется от своего питомца, когда тот не может приносить доход. Они только связи с этим не видят, хотя некоторые признавали справедливость подобных наблюдений.
Дина на миг задумалась, очевидно, стараясь припомнить что-нибудь подобное. Припомнила. Сравнила. Подумала про себя: «Пожалуй в этой теории что-то есть, — но вслух согласиться не решилась, — подумаю ещё».
— А я? — произнёс Алексей задумчиво. — А я не заводчик, я просто был хозяином. Меня выбрали и я стал им.
— Думаешь о них? — тихо спросила Дина.
— До сих пор… — ответил Алексей, отворачиваясь. — Как же не думать? Где они? Как?
— Наверное, лучше, если бы они поскорее забыли о тебе.
— Да, я и сам этого желаю безмерно. Но какое-то чувство беспокойства не даёт утишиться.
— Время лечит.
— Время… — задумчиво произнёс Алексей. — У меня тысяча фотографий, но они без души.
— Тысяча?!
— Да, я ведь тогда в музей как раз пришёл, когда Джесульку завели. А здесь этот цифровик. Вот я и снимал их жизнь, не думая, каким грузом всё это окажется. Тяжёлые файлы…
Варкуша прочитал весточку от Сизарика и замер. В Новосибирске произошла страшная трагедия. Всё поголовье мопсов заразилось каким-то неизвестным вирусом и погибло буквально на глазах несчастных заводчиков. Страшнее всего было узнать о судьбе Валарика. Он-то как раз ни чем не заразился. Удивительно, но ему ничто не угрожало в этой ситуации.
За всё время своего пребывания на новом месте, а это почти четыре месяца, он уже забыл про маму Джесси и про сестрёнку Дарушку. Он забыл их в раннем возрасте и это хорошо, это естественно для щенка. Здесь, в новой семье, он нашёл себе подругу-мопсика, которую очень полюбил.
И вот хозяева, уже сбившиеся с ног от постигшего их несчастья, могли надеяться лишь на чудо, что хоть кто-то выживет из их домашнего питомника. Но… Страшное удивление испытали они, придя однажды домой. Их девочка умерла, чуда не произошло и болезнь приняла ещё одну жертву. Но Валари?! Ему-то ничто не угрожало!!!
Он лежал бездыханным, обняв лапками свою любимою.
— Я не могу это им сообщить, — говорил Сизарик своему другу.
— Боже! — воскликнул Варкуша. — А я тоже никому не скажу.
Грустные глаза Джесси, смотрящие в никуда из-под дивана, медленно приподнялись и сфокусировались на карнизе. Какой-то шорок привлёк внимание её одну. Шарпик приспокойно посапывал в хозяйской кровати и изредко облизывался. Сейчас ему во сне подают второе.
— Ты кто такой будешь? — спросила про себя Джесси, пристально всматриваясь за окно.
— Сизарик.
— А, почтальон.
— А как ты догадалась? — удивился голубок.
— Разве мопсы не отличаются умом? — подумала Джесси и снова безразлично опустила свои глаза в пол.
— Хватит грустить, малышка! — встрепенулся Сизарик.
— Почему ты называешь меня малышкой? Так называл меня только один из человеков.
— А я так и сказал, что вижу, как ты думаешь о нём.
— Думаю? Только ли думаю?!
— И тоскуешь, и грустишь…
Грустные глаза Джесси снова приподнялись. Сизарик замер там, на карнизе, и пристально всматривался сквозь стёкла вглубину комнаты. Нет, двойные рамы мешали отчётливо разобрать обстановку. Между тем, мысли мопса доходили до него с удивительной ясностью.
— Я знаю, чего ты хочешь, но возможно ли?
Стихи, написанные в период с 1988 по 1992 годы. Мысли молодого человека об ушедшем детстве, проходящей юности. Воспоминания о школьных друзьях. Первая любовь. Размышления о родителях. Размышления о вере, о своей малой родине, о достопримечательностях прошлого, об истории малого отечества.
Герои рассказов — молодые люди, перешагнувшие из советского прошлого в девяностые и, несмотря на жизненные обстоятельства, старающиеся сохранить в себе нравственное начало, приобретённое в другой стране.
Воспоминания двух друзей о своём детстве, прошедшем в 1970-е годы. Истории, произошедшие с ними, а также другими, запомненные и записанные в школьных сочинениях.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
Поздно вечером на безлюдной улице машина насмерть сбивает человека. Водитель скрывается под проливным дождем. Маргарита Сарторис узнает об этом из газет. Это напоминает ей об истории, которая произошла с ней в прошлом и которая круто изменила ее монотонную провинциальную жизнь.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.