Глаза Элизы - [2]
— Халат, господин майор.
— А это?
Майор показал на скроенных из бархата слизняков на ногах у Пюре. Тот кокетливо улыбнулся и стал похож на блуждающего в туманных высях поэта.
— Тюфельки, господин майор.
— Что-что?
— Сейчас ночь, не в обиду вам будет сказано, господин майор. Когда меня вызвали, я спал. А проснувшись, надел домашние тюфельки.
— Никто тебя не звал, болван! Отправляйся спать!
Пюре услышал отчаянное шуршание бабочки и наклонился, чтобы ее разглядеть. Майор растопырил руки, загораживая ему путь.
— Нечего тебе смотреть!
— Кажется, там кто-то шевелится…
— Занимайся своими делами, ясно?
— Там в смоле увязло насекомое. Я ведь не ошибся, правда?
— Что тебе здесь нужно, Пюре? Ищешь на свою голову неприятностей?
— Вы изволили задать мне вопрос, и я бы осмелился…
— Говори!
Едва слышно Пюре прошептал:
— Дело в ней.
— В ней? Опять она! — взревел майор.
— Соизвольте выслушать подробности: узница просит прийти Великого Свечника.
— Зачем?
— Вскипятить ей чайник.
— Великий Свечник спит, — рявкнул Кроло. — Я не буду будить Великого Свечника ради чайника!
При этом Кроло глаз не сводил с бархатных слизняков на ногах Пюре. Тот снова заговорил:
— Я знаю, господин майор, что узница слишком часто вынуждает вас хмурить брови. Но если она просит Свечника подогреть ей чайник…
Кроло не слушал Пюре — он буквально поедал глазами его домашние тапочки. Того и гляди Пюре останется босиком.
Кроло был завистливым.
Надо же, какие туфли! Он непременно хотел такие же!
И не смог устоять перед искушением. Подошел, встал сапогами на носки тапочек и… как даст своей здоровой ручищей Пюре по зубам! Бедного солдата так и подбросило в воздух… Приземлился он в тридцати шагах от своих обожаемых «тюфелек».
Через несколько минут майор Кроло уже стучался в дом Свечника. Под завывания ветра он сообщил через дверь:
— Ей нужна свеча.
Ставень приоткрылся. В щели показалось узкое личико. Великий Свечник собственной персоной! Даже ночная тьма не могла скрыть его дурной характер. Личико напоминало череп с мерцающими красными глазками. Ставень закрылся, и Свечник, ворча, появился на пороге.
Великий Свечник был горбуном-коротышкой. В руках он держал фонарь с горящей свечой. Его горб скрывался под широким плащом, а лицо — под капюшоном.
Свечник секунду помедлил, разглядывая ноги Кроло. Майор покраснел, покачался с носка на пятку и, потупив глаза, объяснил:
— Домашние туфли.
Не говоря ни слова, Свечник последовал за майором.
Они нырнули в густое переплетение веток. Чтобы не заблудиться в этом жестком клубке, столь не похожем на остальные ветки Дерева, нужно было хорошо знать дорогу. Днем или при свете луны можно было догадаться, откуда взялась на Вершине эта охапка хвороста.
Гнездо!
Гнездо было огромным. Не гнездышко трясогузки, которое сотня людей могла спокойно разобрать за ночь. Нет! Гнездо без конца и без края. Гнездо, свитое на Вершине Дерева какой-то гигантской птицей.
Пользоваться огнем среди его высохших веток было строжайше запрещено. В случае крайней необходимости за огнем обращались к Великому Свечнику — только у него было право им распоряжаться. Так кто же посмел разбудить его среди ночи, чтобы подогреть чайник?!
Туман все густел и густел. Майор шел первым. Из-за украденных у Пюре домашних шлепанцев он на каждом шагу рисковал сломать себе шею.
— Скажите, пожалуйста! Чайник! — ворчал майор себе под нос. — Не хочу сказать плохого, но мне кажется, что патрон напрасно позволяет малышке капризничать…
Свечник молчал. Молчание — лучший способ прослыть умником. Впрочем, рядом с Кроло ему нечего было опасаться. В обществе майора даже ночной горшок показался бы мыслителем.
Внезапно Свечник остановился. Позади послышался какой-то шум. Он обернулся и поднял повыше фонарь из стрекозиного крыла. Его капюшон трепали порывы влажного ветра. У Свечника возникло странное ощущение, что кто-то идет за ним по пятам.
Он всмотрелся во тьму, но не разглядел Тени, которая скользнула по ветке, перепрыгнула на соседнюю и устроилась как раз у него над головой.
— Вы идете? — окликнул его Кроло.
Свечник постоял секунду в нерешительности и снова двинулся в путь.
Тень бесшумно последовала за ним.
Гнездо, которое с первого взгляда могло показаться клубком спутанных ветвей, на деле представляло собой искусно организованный лабиринт. На каждом повороте горел фонарь. Фонари освещали проходы в безлунные ночи и служили ориентирами, когда сгущался туман.
От фонарей исходило холодное сияние: в небольших плетеных клетках-абажурах сидели светлячки. Их растили специально для этих целей. Некоторые семьи славились качеством своих светлячков. Такие семейства объединились в привилегированное сообщество, которому завидовали остальные жители Дерева, давным-давно живущие в страхе и нищете.
Гнездо на Вершине поражало чистотой и обустроенностью: веточки блестят, переплетения скреплены веревками, на самых крутых подъемах сделаны лестницы. В сердцевине Гнезда среди мха и веток лежали соломинки, образовавшие сеть удобных туннелей.
В этом суровом неприветливом мире чувствовалось присутствие хозяйской руки. Хаос был отлажен и организован. Но кто создал порядок в Гнезде? Не могло же оно быть творением обычной птицы!
