Глаз времени - [114]

Предлогом для их путешествия стало желание Александра исследовать новый мир, поэтому каждые несколько дней вглубь континента он отправлял отряды, в состав которых он включил персов, греков-колонистов и македонских воинов. Отряды были высокомобильны, отличались гибкостью, а люди, в них входившие, были полны энергии и отваги. К каждому отряду добавили по нескольку британцев и снабдили топографами и картографами.

Первые принесенные исследователями сведения оказались безрадостными. Посланцы сообщали о разных диковинках: необычных скалистых формированиях, об островах, на которых росла необыкновенная растительность и водились еще более необыкновенные животные. Но это все были чудеса, созданные природой, тогда как творений рук человеческих не было и в помине. К примеру, полностью исчезла древняя цивилизация Египта. Изготавливаемые из песчаника огромные блоки их монументальных сооружений не были вырваны из своих природных гнезд, а в Долине Царей ничто не говорило о существовании человека, кроме нескольких пугливых, похожих на шимпанзе существ, которых британцы называли «людьми-обезьянами». Примитивные создания всегда держались недалеко от клочков леса.

Когда они причалили у берегов Иудеи, то почувствовали облегчение. Слияние не пощадило Назарет и Вифлеем; следов жизни Христа и тем более его распятия не обнаружили. Но недалеко от того места, где должен был находиться Иерусалим, под командованием британских инженеров разворачивалась небольшая промышленная революция. Джош и Байсеза посетили литейные цеха и дворы, в которых бодрые британцы, их взмокшие македонские рабочие и подающие надежды греческие подмастерья строили сосуды высокого давления, гигантские паровые котлы и экспериментировали с прототипами гребных винтов для пароходов и железнодорожных путей. Со своими подчиненными инженеры научились общаться на старогреческом языке, вставляя между делом английские слова вроде «коленвала» или «паровой головки».

Как и везде, строились быстро, чтобы воспоминания и опыт первого поколения, перенесенного сюда во время Слияния, не был навеки утерян. Но оказалось, что Александр, царь-воин, который всегда стремился во всем быть первым, почему-то каждый раз превращался в скептика, когда речь заходила о технологиях. Лишь изготовление прототипа заставило его изменить свое мнение. Аппарат получился похожим на эолипил[38] Герона — в утерянном прошлом греческий механик и математик был изобретателем механических новшеств — просто сосуд высокого давления с двумя соплами, расположенными под наклоном, которые должны были выпускать пар и крутиться, подобно дождевой установке для поливки газона. А вот Евмен невероятно быстро понял потенциал этого нового вида энергии.

Правда, сделать его оказалось не так просто. У британцев не было всех необходимых инструментов, поэтому пришлось буквально закладывать основы промышленной инфраструктуры, в том числе разрабатывать шахты по добыче угля и руды. Байсезе казалось, что пройдет лет двадцать, прежде чем они смогут изготавливать двигатели, по своей эффективности и мощности равные, скажем, двигателю Джеймса Уатта.

— Но ведь все начинается заново, — сказал Абдикадир. — Скоро во всех владениях Александра заработают насосы в шахтах, которые будут становиться все глубже и глубже, а вдоль берегов Средиземного моря начнут курсировать пароходы, и сети железных дорог пересекут Азию и дойдут до монгольской столицы. Этот новый Иерусалим станет «мастерской мира».

— Редди бы это понравилось, — сказал Джош. — Его всегда впечатляли машины. «Они — словно новая форма жизни на земле», — говорил он. И он же сказал, что транспорт есть цивилизация. Если было бы возможно пароходами и железными дорогами связать континенты между собой, то, вероятно, в этом новом мире не было бы места войнам, как и не было бы народов, а была бы единственная замечательная нация людей!

— А мне казалось, что он говорил, что в основе цивилизации лежит канализация, — сказал Абдикадир.

— И это тоже!

Байсеза нежно взяла Джоша за руку.

— Твой оптимизм придает сил, словно доза кофеина, Джош.

Тот нахмурился и сказал:

— Сочту это комплиментом.

— Но ведь новый мир будет не похож на наш, — сказал пуштун. — Македонцев куда больше, чем нас. Если новому миру и суждено возникнуть, то он будет говорить на греческом, если не на монгольском. А его религией станет буддизм…

В мире, лишенном мессий, в своем храме, затерявшемся глубоко в Азии, двое странных буддистских монахов, эти близнецы, рожденные временем, привлекали к себе все больший интерес со стороны как македонцев, так и монголов. Вернувшаяся к своему началу жизнь дряхлого ламы казалась идеальной метафорой и для Слияния, и для того ненормального состояния мира, которое оно после себя оставило, и для религии, смиренным сторонником которой был этот старик.

— Эх, — сказал Джош голосом, в котором чувствовалось сожаление. — Вот бы мне перенестись на два-три столетия вперед, чтобы посмотреть, что вырастет из семян, которые мы сегодня сеем!

Но по мере того как их путешествие продолжалось, подобные мечты о создании империй и счастливых мирах стали казаться тривиальными.