Глаз Павлина - [2]

— Спи вечно, зверь, и возродись без зла, — словно молитву произнес воин и коснулся головы убитого сложенными в щепотку пальцами. Потом он прижал их к своему лбу и резко встал.

— Атлант, я Ацтек два, — уже не шепотом, а тихим голосом сказал он, — где машина, пернатый змей вас всех сожри?!

— Не бушуй, — ответил ему диспетчер. — Сто метров влево…

Разведчик подбежал к подъехавшей машине и быстро уселся рядом с водителем.

— На базу! — приказал он и тут же спросил: — Что там с Проектором?

— Взяли, — мрачно ответил водитель. — Наших почти всех положили, но и волчьему племени досталось на орехи… Проектор уже увезли в тайник, а дублирующий комплект шеф забрал с собой. Сказал, спрячу его так, что ни одна собака не найдет… Куда, как думаешь?

— Не важно, — разведчик махнул рукой. — Сейчас главное — силенок подкопить да хранилище найти. Пока они не догадались, что у нас есть карта…

— Силенок нам действительно не хватает, — согласился водитель. — Но где их взять? Не к людям же обращаться!

— Почему бы и нет? — возразил воин. — Перед нами в любом случае скоро встанет очень простой выбор: либо мы объединимся сними, либо волки…

— Если бы дело было только в объединении, — водителъ вздохнул. — Нам ведь придется с ними… ну, ты понимаешь… ассимилировать, так сказать. Ты готов жениться на мартышке?

— Не брюзжи, — отмахнулся разведчик. — Мы продержались, сохраняя свой вид без примеси обезьяньей крови, сто тридцать веков. Но теперь ситуация изменилась. Удержаться на плаву сможет только тот вид, который даст наиболее жизнеспособную и сообразительную помесь с приматами. Так что речь идет не о возможности ассимиляции. Она нам, без сомнений, необходима. Вопрос теперь лишь в том, кто выйдет вперед — волки или мы — и с чем он выйдет. Мы обязаны обеспечить своим потомкам преимущество над потомками волков. Это сделают Проектор и библиотека. Вот добавим ее в актив и можно будет отправляться на пенсию…

— Это верно, только волки нам все равно покоя не дадут…

Глава 1

Kамни, мой друг, живут своей особой жизнью, а драгоценные — тем более. Они не терпят суеты и торопливости. Они совершеннейшие нарциссы, а также немного сибариты по своей природе. Лежать и наслаждаться собой, размышлять о вечном, купаясь в роскоши, — вот их жизненное кредо. Их философия незатейлива, но тверда, как и они сами: упорядоченность, стабильность и бесконечная жизнь, даже после смерти, когда от них остается лишь песок. Ведь для них это фактически не смерть, а размножение… — старик оторвал взгляд от кучки лежащих перед ним тусклых, необработанных алмазов и улыбнулся, демонстрируя ровные зубные протезы. — Двадцать тысяч за все.

— До свидания, — сухо попрощался владелец камней и принялся сгребать их в плотный брезентовый мешочек.

— Постойте, — продолжая улыбаться, сказал старик. — Разрешите мне взглянуть на них еще раз.

— Хорошо, — посетитель вытряхнул содержимое мешочка обратно на стол, — только будьте на этот раз повнимательнее. Камни не терпят поспешности. Ваши слова?

— Торопливости, молодой человек, торопливости, — ювелир вновь занес над самым крупным экземпляром лупу и сделал вид, что рассматривает алмаз.

На самом деле он уже давно определил все, что было необходимо, и теперь речь шла только о взаимовыгодной цене. Понимал суть начавшегося спектакля и продавец, однако его поджимало время, и потому он немного нервничал.

— Я знаю, что вас смущает, — не глядя на посетителя, произнес старик. — Размеры. Самый меньший из них тянет на три карата как минимум. Но спешу вас огорчить. После огранки, когда они превратятся из невзрачных алмазов в сверкающие бриллианты, их вес уже не будет столь велик…

— Я все прекрасно понимаю, — изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, ответил визитер. — Я даже могу предположить, насколько он станет невелик, но разве мы их взвешивали?

Ювелир кивнул и рассмеялся сухим, коротким смешком, наморщив при этом массивный нос подобно слоновьему хоботу. Насмеявшись, он отложил лупу и выключил яркую настольную лампу, явно показывая, что намерен определить цену окончательно и бесповоротно.

— Сколько же вы хотите? — спросил он, складывая камни в мешочек, на этот раз собственноручно.

— Двести пятьдесят тысяч, — твердо ответил продавец и взглянул ювелиру в желтоватые глаза.

Старик вздохнул и, подбросив в руке увесистый мешочек, словно бы нехотя кивнул. Содержимое брезентового хранилища стоило в десять-двенадцать раз больше и не имело абсолютно никакого прошлого. Даже если эти камни кто-то и разыскивал — через неделю они превратятся в сияющие гранями произведения ювелирного искусства, и никакие специалисты не возьмутся определить, как выглядели эти куски кристаллического углерода, когда были тусклыми алмазами. Сделка была выгодна с любой стороны.

Ювелир вновь вздохнул и протянул посетителю высохшую руку.

Продавец осторожно пожал предложенную ладонь и вопросительно взглянул на дверь, ведущую из рабочей комнаты внутрь дома.

— Нет, — ювелир развел руками, — нам незачем туда идти. Халид принесет все сюда. А мы пока выпьем по чашечке кофе с коньяком. Не возражаете? За сделку. Присаживайтесь…

Он указал на диван и пару кресел в углу комнаты. Посетитель равнодушно кивнул и пересел в предложенное кресло. Хозяин же, мурлыча под нос какую-то мелодию, отошел в противоположный угол к столику с кухонными принадлежностями и принялся варить кофе.