Глаз голема - [19]

Якоб взмахнул битой. Удар был безупречный. Мяч просвистел у Китти над головой, взмыл высоко-высоко, превратился в крохотную точку в небе… И наконец упал на землю где-то далеко-далеко, в середине парка.

Якоб исполнил победный танец. Китти посмотрела на него исподлобья. Тяжко вздохнула и отправилась на поиски мяча.

За десять минут Китти успела подать пять мячей и пять раз прогуляться на тот конец парка. Солнце жарило как сумасшедшее. Она запыхалась, вспотела и рассердилась. В последний раз она вернулась, волоча ноги, демонстративно швырнула мячик на траву и плюхнулась рядом.

— Что, притомилась? — заботливо спросил Якоб. — Ну, в последний раз я едва не промахнулся.

Китти только саркастически хмыкнула в ответ. Якоб протянул ей биту:

— Ладно, теперь твоя очередь.

— Погоди минутку.

Они немного посидели молча, глядя, как колышутся листья на деревьях, и слушая шум изредка проносившихся по шоссе машин. Через парк с криками пролетела большая стая ворон и уселась на дуб где-то в стороне.

— Хорошо, что моей бабушки тут нет, — сказал Якоб. — Ей бы это не понравилось.

— Что?

— Вон те вороны. А что такого?

Китти всегда немного побаивалась бабушку Якоба: крохотное, высохшее создание с маленькими чёрными глазками и немыслимо морщинистым личиком. Бабушка никогда не вставала со своего кресла в тёплом углу кухни, и от неё крепко пахло паприкой и квашеной капустой. Если верить Якобу, ей было уже сто два года.

Якоб щелчком сбил жука с травинки.

— Она бы сказала, что это духи. Слуги волшебников. Она утверждает, будто это одно из их излюбленных обличий. Она всего этого наслушалась от своей матушки, которая родилась ещё в Праге. Она терпеть не может, когда окна на ночь оставляют открытыми, какая бы жара ни стояла.

И Якоб проблеял старческим дребезжащим голосом:

— «Закрой окошко, малый! Демонов напустишь!» Она вечно твердит о таких вещах.

Китти нахмурилась:

— А ты что, не веришь в демонов?

— Верю, конечно! А то иначе откуда бы волшебники брали свою силу? В книгах заклинаний, которые они отдают в печать или в переплёт, только об этом и говорится. В этом и состоит магия. Маги продают свои души, а демоны им за это помогают — ну, если они правильно прочтут все заклинания. А если нет, то демоны убивают их насмерть. И кто после этого захочет быть магом? Лично я бы не захотел, ни за какие коврижки.

Китти некоторое время молча лежала на спине, глядя на облака. Потом ей в голову пришла одна мысль.

— Погоди-ка, но тогда, если я правильно понимаю… — начала она. — Если твой папа, а до него — его папа, всегда работал над книгами заклинаний для волшебников, значит, они прочли кучу заклинаний, верно? А это значит…

— Ну да, я вижу, к чему ты клонишь. Да, должно быть, они и впрямь повидали немало всякого — по крайней мере, достаточно, чтобы им хватало ума держаться от всего этого подальше. К тому же там многое написано на непонятных языках, и для заклинаний не только слова требуются — я так понимаю, если хочешь подчинить себе демонов, ещё и чертить что-то надо, зелья варить и учиться всяким ужасам. Нет, порядочный человек во всё это соваться не захочет. Мой папа просто закрывает на все глаза и знай себе книжки печатает.

Он вздохнул.

— Ты ж пойми, люди всегда предполагали, что моя семья тоже замешана во всё это. Когда волшебники в Праге лишились власти, одного из дядюшек моего деда толпа загнала на верхушку башни и выбросила из окна. Он упал на крышу и умер. Вскоре после этого дедушка переселился в Англию и начал тут своё дело заново. Для него так было безопаснее. Как бы то ни было…

Он сел и потянулся.

— Я сильно сомневаюсь, что эти вороны — демоны. Зачем бы демонам сидеть на дереве? Пошли, теперь твоя очередь! — И он бросил ей биту. — Спорим, я тебя сделаю с первой же подачи?

И так оно и вышло, к огромному разочарованию Китти. И со второй подачи было то же самое, и с третьей тоже. По парку шёл металлический звон от ударов крикетного мяча о фонтанчик. К небесам возносились торжествующие вопли Якоба. Наконец Китти швырнула биту на землю.

— Это нечестно! — воскликнула она. — Ты утяжелил мячик, или ещё что-нибудь!

— Просто уметь надо, и все! Моя очередь!

— Ничего подобного, у меня ещё одна подача!

— Ну ладно.

Якоб бросил мяч из-под руки, с показной небрежностью. Китти замахнулась битой изо всех сил — и, к своему величайшему удивлению, попала по мячу так чётко, что едва руку себе не вывихнула.

— Ура! Есть! Вот поймай-ка, если сумеешь! Она торжествующе запрыгала, ожидая, что Якоб сейчас бросится разыскивать мячик, — но он застыл на месте, в неуверенной позе, глядя в небо куда-то над её головой.

Китти обернулась и тоже посмотрела в ту сторону. Оказалось, она запульнула мячик не вперёд, а вверх, куда-то себе за плечо, и теперь он невозмутимо падал все вниз и вниз, за стену, за пределы парка, на дорогу.

Потом раздался ужасающий звон разбитого стекла, визг тормозов, резкий металлический грохот.

Китти взглянула на Якоба. Якоб взглянул на Китти.

И они бросились бежать.

Они мчались без оглядки через газон, к мосту. Они бежали бок о бок, опустив головы, работая локтями, как на беговой дорожке. Китти все ещё сжимала в руках биту. Бита мешала ей бежать. Сообразив это, девочка ахнула и отшвырнула её в сторону. Якоб вскрикнул и резко затормозил.