Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ - [190]

Позже, разбирая свой сейф, Шебаршин отложил в одну сторону все зарегистрированные документы, их надо было отдать помощникам. В другую стопку легли записи распоряжений Крючкова, проекты документов и рабочие записи. Это все должно быть немедленно уничтожено. Но некоторые документы, например анонимный доклад, принадлежащий перу одного из «демократов» и содержавший подробную характеристику российского президента Бориса Ельцина, решил он, нельзя доверить никому. Шебаршин разорвал документ на мелкие клочки и спустил их в туалет.

Закончив эту работу, Шебаршин еще раз проверил свой сейф и пришел к выводу, что если новая власть заинтересуется содержимым сейфа начальника ПГУ, человека, назначенного на эту должность Крючковым, там найдут только коробку с личными документами и пистолет с 16 патронами. И больше ничего.

Пистолет был тщательно почищен и смазан. Магазин с патронами был в рукоятке, но патронник был пуст. Глядя на свое личное оружие, Шебаршин подумал, что пистолет Макарова является простым и надежным оружием, которое хорошо ложится в руку. Свинец, содержавшийся в одной пуле, был эквивалентом человеческой жизни, неважно какой, достойной или никчемной.

Закончив уборку в сейфе, он услышал, как старые вьетнамские часы в приемной пробили 9 часов, и в тот же момент в дверях появился дежурный офицер. Все в порядке, доложил он, без происшествий в Москве и за рубежом. Внешняя разведка уселась на прежнее место.

Ясенево, ПГУ. 22 августа 1991 года, 9:00

Стоявший на столе телефон руководства требовательно зазвонил. Шебаршин осторожно снял телефонную трубку, зная, что число абонентов этой сети не превышало трех десятков высших руководителей страны, включая начальника Первого главного управления. Он подумал: кто же это может звонить?

В трубке раздался женский голос:

— Леонид Владимирович? Это приемная Горбачёва. Михаил Сергеевич просит прибыть сюда в 12 часов.

С некоторой заминкой Шебаршин задал вопрос, который еще неделю назад не имел смысла:

— Где это?

Женщина, не показав никакого удивления, вежливо пояснила:

— Третий этаж здания Совета министров в Кремле. Ореховая комната.

— Отлично, я там буду, — сказал Шебаршин и, повесив трубку, подумал, что события принимают какой-то новый оборот.

Чтобы быть поближе к Кремлю и не опоздать к назначенному сроку, Шебаршин решил поехать на Лубянку. Подъезжая к центру города, он обнаружил, что все кругом было спокойно, никаких толп, флагов и возбужденных лиц на улицах. Когда его автомобиль въехал на площадь Дзержинского, он заметил, что толпы людей, как обычно, осаждали магазин «Детский мир». То, что магазин игрушек и здание КГБ выходили на одну площадь, всегда было предметом для шуток в Москве, но теперь было не до этого. Вокруг памятника Дзержинскому, стоящего на высоком пьедестале посреди площади, собралась толпа людей. Пьедестал был обезображен грубо намалеванными лозунгами, среди которых был лозунг «Долой КГБ». Такая же надпись была видна на фасаде здания КГБ и — даже странно — надпись на английском языке: «Е…ть КГБ». Это специально для иностранной прессы, ловившей своими фотокамерами каждый поворот в нашей судьбе, подумал с раздражением Шебаршин.

То, что Шебаршин увидел, привело его в ярость, он подумал, что эти надписи сделаны теми же самыми мелкими людишками, которые украшают своим «творчеством» стены общественных туалетов. Теперь они занялись политикой, подумал он. Эта мысль не успокаивала.

Кремль. 22 августа 1991 года, 11:45

У Боровицких ворот Кремля шла тщательная проверка документов; охрана по сравнению с обычной была усилена и более насторожена. Шебаршин отметил два больших «ЗИЛа», стоявших у входа, и увидел начальника генерального штаба генерала Моисеева, направлявшегося к Ореховой комнате, которая уже начала заполняться угрюмыми и серьезными людьми. Они коротко обменялись приветствиями, но не успели поговорить, так как в этот момент в комнату вошел Горбачёв. Поздоровавшись за руку с несколькими из присутствовавших, он пригласил Шебаршина в соседнюю комнату.

Разговор был оживленным и кратким.

— Чего Крючков добивался? — спросил Горбачёв. — Какие приказы давались КГБ? Грушко знал о заговоре?

Шебаршин чувствовал себя неловко, как будто от него требовали каких-то признаний. Он столкнулся с Грушко (на Лубянке), который после ареста Крючкова оказался старшим начальником в КГБ. Когда сказал, что его вызывает Горбачёв, в глазах Грушко мелькнул страх.

Позже Шебаршин почувствовал какое-то недовольство собой из-за того, что, оказавшись лицом к лицу с Горбачёвым, как-то забыл о своей глубокой неприязни к этому человеку. Когда он рассказал о своей встрече с Крючковым 19 августа, Горбачёв воскликнул: «Ублюдок! Я верил ему больше, чем кому-либо, ему и Язову. Вы это знаете».

Шебаршин кивнул в знак согласия. Когда он снова спросил, был ли Виктор Грушко участником заговора, Шебаршин ответил: «Я не знаю. Может быть, он знал об этом». В какое-то мгновение Шебаршин подумал, что президент почему-то уверен в том, что он сам не был вовлечен в заговор. Но допрос продолжался.

— Кто у вас начальник пограничных войск?

— Илья Яковлевич Калиниченко, — ответил Шебаршин.