Главный дар вашему ребенку - [4]
Как справедливо заметил по поводу этих карфагенско-финикийских традиций Г. К. Честертон, «очень разные, несовместимые вещи любили консулы Рима и пророки Израиля. Но ненавидели они одно и то же».[4]
Пунические войны Рима, призыв Катона Старшего «Карфаген должен быть разрушен» имеют общие нравственные корни с приказами Иисуса Навина, выжигавшего землю Ханаана от людей, чей религиозный разум помутился настолько, что они в жертву своему богу приносили своих же первенцев… Бывает, нужно очистить зараженную среду, чтобы сохранить здоровье. Фанатизм в Библии попускается – перед лицом языческих крайностей он бывает меньшим злом, чем равнодушие.[5]
Кто наш бог, сестры?
Покой, благополучие, отдых на море, образование для единственного чада, ремонт, безмятежный ночной сон, приличная машина, карьера, интересная работа?
На какой алтарь мы кладем своих детей?
Первая и основная причина уничтожения нерожденных детей – их посягательство на наши деньги и удобства.
Вот только не надо возмущаться. И слова всякие говорить – тоже не надо. Потому что это – правда.
Почему бы тебе не убить одного из тех, кто уже есть?
«Господин главный редактор!
Посылаю Вам это письмо под впечатлением недавно выдвинутого в парламенте законопроекта о легализации абортов (в Греции. – Прим. автора). Если Вы сочтете его достойным публикации, поместите его на своих страницах.
Один мой ученик во Христе, ассистент одного из факультетов Университета, носит редкое и необычное для мирянина имя – скажем, Амфилохий. (Я привожу вымышленное, а не настоящее его имя.) Несколько недель назад в присутсвии его родителей, а также других лиц я из любопытства спросил Амфилохия, как случилось, что ему дали такое имя. Его отец – простой и малограмотный крестьянин – с удивительной искренностью поспешил разъяснить дело. Я привожу его рассказ почти дословно, без каких бы то ни было комментариев.
„Когда моя жена была беременна Амфилохием, то есть 33 года тому назад, мода на аборты начала распространяться и по деревням. Поскольку у нас было три ребенка, мы решили не оставлять этого. Мы отправились в город (имеется в виду районный центр) и зашли к знакомому врачу-гинекологу. Мы рассказали ему, что нам надо. Он выслушал нас, а потом сказал мне: „Послушай, Костя (это имя тоже вымышленное, ненастоящее), раз ты хочешь троих детей, а четверо для тебя много, почему бы не сделать кое-что другое? Если мы убьем этого ребенка, то ведь твоя жена тоже подвергнется опасности. Почему бы тебе не убить одного из тех троих, которые уже есть, желательно младшего, а этот пусть рождается? Так у тебя будет и трое детей, и жена будет в полной безопасности“. (Опасности наказания за убийство она могла легко избежать, так как есть много способов представить убийство младенца как несчастный случай). Когда я услышал эти слова, мои волосы встали дыбом. Мне показалось, что в голову ударила молния. Тогда я понял, что я собирался сделать.
– Хорошо, дорогой доктор, – сказал я ему. – Ты прав. Спасибо тебе. Мы оставим ребенка.
– А я буду крестным! – ответил доктор. Мы пожали друг другу руки, а когда родился наш Амфилохий и врач воспринял его от купели, он дал ему имя своего отца, которого звали Амфилохием. После этого как мы могли помыслить об аборте! Так после Амфилохия в мир пришли еще двое детей. И естественно, мы никогда в этом не раскаялись. Все наши дети выросли и устроились наилучшим образом. Когда они подросли и вступили на путь Божий, то и нам помогли стать добрыми христианами“».
«Ортодоксос типос», 28 марта 1986.[6]
В действительности еще никто никогда не раскаивался, что сохранил беременность, что его ребенок – родился и живет. Никто и никогда.
А как насчет нищеты? Ну да, бывает небогато. Однако в народе твердо знают: «Даст Господь роток – даст и кусок». Так бывает всегда. Без иронии, пожалуйста. Вы пробовали заиметь пятерых детишек? Не пробовали. Так откуда информация? Вот только не надо о семьях алкоголиков, ладно? Речь идет не о них, а о нормальных, вменяемых, любящих родителях. Да, трудно. Да, временами скорбно. Но овчинка стоит выделки – когда дети вырастают, никто не жалеет потраченных трудов. Более того, когда отец усердно работает ради семьи, всегда, неизбежно, оказывается, что откуда-то, будто сами собой, начинают приходить деньги. Родственники дружно оплачивают обучение старшего сына в платной школе. Другие, умирая, завещают квартиру. Нерешаемое дело об аренде помещения для отцовской мастерской решается в его пользу. Дачу удается купить за смешные деньги, да к тому же в рассрочку. Отец устраивается на отличную работу, где зарабатывает не только на сиюминутные нужды, но и на строительство коттеджа для семьи в престижном пригороде – пускай не сразу возводится дом, а потихоньку-полегоньку, за пять-шесть-десять лет, уже живя там, семья достраивает его. Совладельцы маленькой фирмы берут основную работу на себя, оставляя время и силы для дополнительного заработка и даже пребывания с семьей и воспитания детей. Это не из головы придумано. Такова реальность, в которой живут сейчас конкретные петербургские многодетные семьи.
