Главные вещи - [59]

Однако насладиться лучами славы Монарху было не суждено. Возвращаясь с позднего концерта домой, ди-джей получил семь выстрелов в спину и умер, так и не дождавшись приезда скорой помощи. Хоронили с шиком: здесь конкуренты не поскупились и выступали с помпезными речами, восхваляя музыканта и коллегу по цеху. Пашка, смотря на их ухмыляющиеся лица, понимал, что под масками скрываются лишь зависть и жажда денег.

После ухода Монарха Паша вновь стал никому не нужным. Он уныло брёл по серому проспекту, затягивался сигаретой и не знал, что ждёт его впереди…

* * *

Жизнь Цыгана проходила сумбурно. Постоянные переезды с места на место, бродяжничество и побирательство закалили его душу, сделали скрытной от любых чужаков, встречающихся на пути.

С ранних лет Цыган путешествовал со своим табором по России, повидал много городов и сёл, с детства научился играть на гитаре, и именно она стала постоянным спутником маленького кучерявого паренька. Особенно виртуозно удавалась Цыгану одна песня, которую он увидел в старом советском фильме «Неуловимые мстители» в исполнении персонажа Яшки. С той поры она прочно вошла в репертуар, и паренёк часто пел её на вокзалах громким приятным голосом:

Спрячь за высоким забором девчонку,

Выкраду вместе с забором.

Незачем ей оставаться с тобою,

Лучше останется с вором.

Пел он и в ресторанах, и в кабаках, и в подпольных казино, где паренька с шоколадным цветом кожи щедро кормили, поили соком, а иногда и пивом, и частенько просили исполнить на бис. Цыган не отказывался, брал в руки гитару и, пританцовывая, веселил людей.

Но петь спокойно не получилось. Обосновавшись на вокзале, парень около недели зарабатывал для табора деньги, а потом появились бритые крутые ребята в кожаных куртках и потребовали дань. Цыган платить отказался, получил кулаком по лицу, а затем его принялись обрабатывать по рёбрам мощными сапогами-берцами, и очнулся парень уже в больнице.

Рядом, словно охранник, на табурете сидел их барон.

– Ты молодец, что отказался платить, – сказал он. – Никто и никогда не смеет обирать наш народ, мы не заслуживаем этого. Я честно зарабатываю, и мой табор честно зарабатывает. Если кто-то думает, что может вот так приходить и обижать моего человека, то он глубоко ошибается. Я этого не позволю. Выздоравливай, брат, а этих уродов я найду, будь спокоен.

И их нашли. Дня через два-три с пробитыми головами и неестественно вывернутыми руками и ногами. Прокуратура, взявшаяся расследовать кровавое преступление, вцепилась в табор железной хваткой, и барон принял решение покинуть насиженное место. Тётка, пришедшая к Цыгану, передала парню волю руководителя.

– Пойми, Цыганок, нам надо уйти, – объяснила она. – Менты терзают нас из-за убийства, и кого-нибудь точно посадят. Оставаться в городе стало опасно, поэтому будем перебираться. Тебя выпишут через две недели, но я уверена, ты нас найдёшь. Двигайся на север, и однажды встретимся. Давай, пора.

Она удалилась. Цыган остался один. Тогда он ещё не знал, что больше никогда не увидит своего табора.

Выйдя из больницы, парень огляделся по сторонам, не понимая, где юг и где север, обречённо вздохнул и занялся поисками жилища. Пошатавшись дней пять по улице, он примкнул к двум малолетним домушникам, лазающим в чужие квартиры через форточки и балконы, завёл с ними дружбу, обзавёлся углом в частном заброшенном доме и перестал думать о том, чтобы догнать табор. С новыми друзьями Цыган веселился на славу: пил литрами пиво и водку, курил марихуану и крек, грабил и воровал, танцевал на ночных дискотеках, зажигая с симпатичными девчонками, нарывался на их парней и дрался до самозабвения, стачивая кулаки о чужие лица и накапливая врагов десятками. В один из таких вечеров они повздорили с тремя парнями, и дело, как обычно, переросло в драку. Драка закончилась плачевно: домушники скончались в карете скорой помощи, а бессознательного Цыгана привезли в реанимацию с тремя ножевыми ранениями.

Сутки под капельницами, клиническая смерть, – судьба играла с парнем в одну ей известную игру, но оказалась благосклонна. Ранним солнечным утром Цыган открыл глаза, увидел перед собой прыщавое лицо медсестры, попытался поздороваться, но закашлялся и сплюнул кровью.

– Спокойно, мальчик. – Она погладила его по плечу. – Лежи смирно и не делай резких движений. Тебе нельзя сейчас дёргаться. Спи, набегаешься ещё.

Цыган, сглотнув горький комок, отдающий металлическим привкусом, кивнул и задремал.

Скоро его перевели в обычную палату. Потихоньку он начал ходить, держась за стеночку и качаясь из стороны в сторону, раны заживали и затягивались коркой, и сам собой поднялся вопрос о дальнейшем распределении молодого цыганёнка.

Однажды, когда Цыган лежал в процедурном кабинете, принимая через вену лекарство, в комнату вошли двое в милицейской форме, сопровождаемые доктором, и парень нутром почуял неладное.

Люди в форме по-хозяйски взяли стулья, сели около него и стали спрашивать о случившемся. Цыган мялся и отнекивался, мечтая, чтобы следователи ушли и оставили в покое, однако те никуда не торопились. Записывали показания, цеплялись, стараясь выудить из парня нужную информацию, но Цыганок держался стойко, пока не попался на удочку.