Главная тайна Библии. Смерть и жизнь после смерти в христианстве - [84]

Таким образом, оба полюса так называемой христианской культуры — где одни отрицают воскресение и тем самым рубят ветвь, из которой развивается христианское движение за справедливость, а другие его проповедуют, но одновременно презирая наш мир, — нашли весомые основания не вмешиваться в существующее положение вещей и предоставить мир самому себе, а это, разумеется, означает, что в нем побеждают самые сильные. Это нечто вроде социального дарвинизма. Мы должны помнить, к чему это привело сто лет назад, когда напыщенные проповедники в Великобритании и Германии утверждали, что несколько настоящих войн сделают человечество сильнее и закаленнее и что, быть может, на то есть Божья воля. Мы говорим о Божьем будущем, но при этом не вправе забывать о трагических уроках прошлого.

Парадигма, представленная в данной книге, решительно отвергает обе эти позиции. Подлинно библейское богословие может напугать как тех, кто считает Библию бесполезной или даже вредной для нравственной политики, так и тех, кто полагает, что серьезное отношение к Писанию требует консерватизма как в политике, так и в богословии. Истина далека от обеих таких позиций, о чем красноречиво свидетельствуют проповеди Иисуса о Царстве, не говоря уже о Его смерти в связи с притязаниями на царский титул. Его воскресение и связанное с этим обетование о новом Божьем мире создают основу для программы изменений, а также силы для ее осуществления. И для того кто верит в Евангелие, просто нет иной альтернативы, кроме такого пути.

И когда вам скажут, что в любом случае мы практически бессильны что–либо изменить, надо знать правильный ответ. Представьте себе, некий человек утверждает, причем справедливо, что Бог сделает его святым в полной мере, когда произойдет общее воскресение, и что он никогда не достигнет совершенства до того момента, — а затем делает совершенно неверный вывод: поэтому сегодня нет никакого смысла даже пытаться жить святой жизнью. Что бы вы ему ответили? Вы привели бы ему доводы из эсхатологии инаугурации. Вы бы сказали, что новая жизнь Духа и послушания Господу Иисусу Христу ведет к радикальному изменению поведения в нынешней жизни, и это предвосхищает жизнь грядущую, хотя мы прекрасно понимаем, что никогда не достигнем совершенства и полноты до момента нашего воскресения. Этому учит глава 6 Послания к Римлянам. А теперь попробуйте приложить тот же принцип к главе 8 того же послания! Что вы ответите человеку, который утверждает — и верно, — что мир никогда не станет справедливым и не наполнится правдой до момента нового творения, а затем делает отсюда ложный вывод: а потому не стоит бороться за справедливость (или за экологическое благополучие — это другая важнейшая тема, которую мы опустили за неимением места) до последнего момента. Ответ очевиден: мы сошлемся на эсхатологию инаугурации, на радикальное изменение нашего коллективного поведения как человеческой семьи, которое предвосхищает последний день, когда Бог станет всем во всем, хотя мы прекрасно понимаем, что до того момента мир не узнает совершенной гармонии.

Таким образом, перед нами стоит нелегкая задача. Воскресение Иисуса указывает на нее и дает силы для ее выполнения. Когда мы придем в себя от изумления, что нам открыта столь великая надежда, мы должны приступить к работе, где потребуется молитва и мудрость.

3. Красота

Это еще одна особая тема, касающаяся нашей миссии, если мы думаем о ней в контексте богословия нового творения. Я уверен, что серьезное отношение к творению и новому творению позволяет оживить эстетический аспект христианства и даже творчество. Осмелюсь сказать: красота важна, быть может, даже и не менее важна, чем духовность и справедливость.[226]Разумеется, если надо выбирать между красивым прозябанием в рабстве и уродливым Исходом, следует выбрать второе, но, как сказал Вильям Темпл по другому (хотя и близкому) поводу, к счастью, нам не приходится делать такого выбора.

Развернутое богословие нового творения в главе 8 Послания к Римлянам говорит нам о ценности естественной красоты. Павел описывает творение, которое стонет в родовых схватках, ожидая рождения нового Божьего мира. Как я уже писал, красота нынешнего мира в чем–то подобна красоте чаши, которая красива сама по себе, но куда прекраснее из–за того, чем она будет наполнена, или красоте скрипки, которая красива сама по себе, но еще прекраснее потому, что предназначена для музыки. Или можно дать такой образ: обручальное кольцо должно радовать глаз, но еще более радовать сердце из–за того, что оно предвещает. Нам предстоит поразмышлять над тем, что это значит с точки зрения нового творения. Поскольку мы, христиане, живем между двумя творениями, изначальным и новым, нам важно это понять.

Как я полагаю, сегодня мы начали освобождаться из плена одного старого представления. Многие люди думали, что добрый христианин не может всерьез посвятить себя искусству, а настоящий человек искусства не может быть добрым христианином. Сейчас, слава Богу, известны замечательные христианские художники, композиторы, скульпторы и даже поэты, которые показывают нам, что не обязательно разделять искусство и веру. Появились и блестящие теоретики, такие как Джереми Бегбай с его проектом «Богословие через искусство», которые многое делают в этой области. Рассмотрим вопрос, какое место занимает искусство и то, что мы в общем называем культурой, в изначальном и новом творении.