Главная тайна Библии. Смерть и жизнь после смерти в христианстве - [83]

Когда мы говорим, что богатые становятся богаче, а бедные — беднее, нам начинают возражать. Нам говорят, что богатство не есть ограниченный ресурс, что «статичные» и «глобалистские» решения представляют собой просто милостыню, которая лишает бедняков человеческого достоинства и не поощряет их искать работу, и что все это лишь подогревает у неимущих греховную зависть к богатым, что все это — пассивное бегство от реальности и что тут мы тщетно полагаемся на кесаря, а не на Бога. Когда я слышу такие слова, мне хочется взять оппонента с собой в лагерь для беженцев, или в деревню, где каждый день умирают дети, или в селения, где большинство взрослых уже умерло от СПИДа. Тут они увидели бы людей, которым совсем не до зависти, которые тратят последние силы на очереди за водой и заботу о ближних, которые прекрасно понимают, что им нужны не столько подачки, сколько справедливость. Я знаю — и бедняки также часто это понимают своим нутром, — что богатство не есть игра с нулевой суммой; однако когда человек где–нибудь в Северной Америке, развалившись в удобном кресле, изучает труды Хайека, он просто не в состоянии осознать всю серьезность этой нравственной проблемы, унаследованной XXI веком.[224]

Вспомним, о чем мы недавно говорили: либеральное богословие прошлого века с его отрицанием телесного воскресения вступило в союз с саддукеями, чтобы держать Бога подальше от мира, и таким образом лишило себя возможности создать богословское обоснование работы для нового Божьего мира, для Царства, которое должно утвердиться и на земле, как на небе. В этом есть грустная ирония: либерализм «социального Евангелия» в то же время охотно принимал модернистское отрицание вмешательства Бога в историю, хотя именно Божественное вмешательство должно было бы стать его основой. Сегодняшние преемники либеральных богословов хотят оттеснить Библию на периферию, утверждая, что она поддерживает рабство и прочие дурные явления, потому что им не нравятся некоторые вещи в Писании, скажем, этика сексуальных отношений. Но когда христианин отодвигает от себя Библию, он вступает в союз с языческой империей, потому что теряет источник критики угнетения с позиции Царства. Саддукеи не знали ни Писания, ни силы Божьей; именно потому они отрицали воскресение и поддерживали Рим.[225]

К этому надо добавить третий пункт: консервативное богословие, во многом полярное либеральному, позиции которого особенно сильны в США, также укрепляет господство западного мира. Холодная война позволила Америке изображать из себя Божий ответ опасности коммунизма. Многие консервативные церкви и сегодня верят в такой догмат: что хорошо для Америки, то хорошо и для Бога. А потому, если США нужно производить больше автомобилей, это радует Бога, несмотря на усиление кислотных дождей, а если кто–то говорит о загрязнении среды или недоволен тем, что президент не подписал Киотский протокол, значит он борется против христианства или проповедует некий «крещеный неосоциализм», как обо мне отозвался один оппонент. Как мы уже отмечали, неистовая вера в то, что христиане будут восхищены на небеса, поддерживает эти соображения: грядет Армагеддон, поэтому кого должно волновать состояние планеты? Грустная ирония заключается в том, что именно те церкви, которые наиболее ревностно борются с преподаванием Дарвина в школах, своей общественной позицией сильнее всего поддерживают экономический дарвинизм, идею выживания самых приспособленных в сфере всемирного рынка и военной мощи.

А в частности (и это мой четвертый пункт), сильная вера в телесное воскресение консервативных христиан всего мира, а особенно Америки, оторвана от библейского контекста и помещена в совершенно иной контекст, где воскресение играет прямо противоположную роль. Для многих современных консервативных христиан вера в телесное воскресение Иисуса означает веру в сверхъестественное действие Бога в мире, что оправдывает деление всего существующего на «высокое» и «низкое», то есть дуализм, где «сверхъестественное» представляет подлинную реальность, а «естественное», то, что «от мира сего», — незначительно и недостойно серьезного внимания. Они полагают, что такая вера ортодоксальна, в отличие от веры либерального модернизма, но в результате мы видим консервативный модернизм — сам модернизм (то есть отделение небес от земли) сохранился и даже окреп. С точки зрения консерватизма значимо лишь сверхъестественное спасение, якобы возвещенное в Евангелии, но не спасение мира. И любая попытка борьбы за справедливость на земле, как на небе, осуждается как проявление порочного либерализма, отрицающего сверхъестественное. Но это совершенно неверное представление о воскресении. В течение нескольких последних лет мне нередко приходилось отстаивать ортодоксальный взгляд на Пасху, и я мог убедиться в том, что многие либералы отрицают не само воскресение, но эскапизм и консервативную социальную позицию тех, кто, по мнению либералов, верит в воскресение. Такое причудливое искажение Евангелия, увы, встречается не только у фундаменталистов Северной Америки.