Гладиаторы «Спартака» - [16]

Ничуть не смущенные гости, поддерживаемые ревом своих болельщиков, ответили парой острых атак. Какое-то время шла темповая игра на встречных курсах.

Но на 20-й минуте спартаковцы ловко поймали противника на контрходе. Баранов отдал точный пас рванувшемуся из защитных редутов Парфенову, а тот, обработав мяч, тут же переадресовал его прямо на голову неожиданно открывшемуся для противника, но не для Парфенова Ширко. Внезапно появившийся перед вратарем Тихонов увлек его на ближнюю штангу, и Ширко беспрепятственно в падении через себя, дав сам себе пас головой, пробил в верхний угол ворот.

После перерыва, явно стремясь усилить атаку, тренер противника поменял сразу двух игроков атакующей линии. Но показать себя молодые и честолюбивые нападающие в первые минуты второго тайма так и не успели. На пятой минуте на поле возникла ситуация, которые так любят истинные ценители футбола и за умение создавать которые так ценят «Спартак» его болельщики.

Парфенов, сместившись резко влево, прорвался к лицевой линии, и его сбили.

Тихонов классно подал. Из гущи игроков мяч выскочил на дальней штанге к Робсону. Тот нанес короткий сильный удар почти без подготовки. И, неожиданно для вратаря и защиты противника оказавшемуся в самом углу ворот Ширко оставалось просто подставить ногу. Конечно, Ширко — самолюбивый и честолюбивый нападающий, обладающий к тому же хорошими физическими данными и отменной техникой, но тут забил бы даже он, Юрий Федорович Патрикеев, вдруг обнаруживший себя стоящим в гостевой трибуне московского мэра и вопящим, широко раскрыв рот, какие-то слова восторга, поощрения, радости.

— А-а-а-а-а-а-а-а... — ревела вместе с большей частью зрителей гостевая трибуна, в полном восторге от простоты и отточенности только что разыгранной перед ними изящной комбинации.

— Конечно, можно сказать, что штрафной подарил Парфенов... — заметил один из соседей Патрикеева.

— Можно, можно, — проворчал другой поклонник «Спартака». — Все дело в том, как подал Тихонов. Ему в этом нет равных. Был когда-то Гаврилов. И вот теперь — Тихонов. И все.

— Но и удар Робсона был хорош, — робко вмешался третий. Робко то ли потому, что занимал в чиновничьей табели о рангах более низкое место, то ли потому, что как знаток футбола чувствовал себя среди истинных футбольных академиков несколько неуверенно.

— А, все это ерунда, — авторитетно поправил один из замов Лужкова с пышными седыми волосами и цепким внимательным взглядом черных глаз. Главное в любой игре оказаться в нужное время в нужном месте, что и доказал Ширко.

После матча Кардашов выполнил свое обещание и представил Патрикеева сосредоточенному и вроде бы даже недовольному счетом 3:0 Романцеву. Но услышав представление:

— Доктор искусствоведения, профессор, автор трудов по истории русской живописи, один из крупнейших в России и даже в Европе специалистов по драгоценным камням и ювелирному искусству, — Патрикеев Егор, или Юрий Федорович, прошу любить и жаловать.

И суровое, усталое лицо Романцева расслабилось в доброй обаятельной улыбке.

— Интересная у вас работа, — заметил он, закуривая новую сигарету.

— Вам тоже грех жаловаться. Прекрасный матч, — не удержался Патрикеев от комплимента.

— Какое там... защита просто проваливалась.

— Но ведь ни одного опасного момента у ваших ворот так и не возникло, — возразил подошедший к ним президент Фонда «Спартак» академик Петр Зрелов.

— И не успокаивай, Петр Семенович. — Потому и не возникло, что атакующие линии разбивались в центре поля. Полузащитники хорошо сработали, нападающие оттягивались назад. А защита чуть было не пропустила две атаки.

— Но ведь не пропустила...

— Разберемся.

— А нападением довольны?

— Тоже есть шероховатости. Но будем работать. А в целом, — тут Романцев опять улыбнулся своей обаятельной, но чуть вымученной, усталой улыбкой, — в целом игрой я доволен. Хорошая получилась игра, живая, с множеством ударов, — если бы еще все были точными.

Отказавшись от предложения поехать в сауну лечебно-оздоровительного центра Генпрокуратуры на Истре, Романцев попрощался и быстрой походкой, чуть склонившись набок и вперед, двинулся в раздевалку.

Предстоял «разбор полетов».

...Телефонный звонок по мобильному достал Патрикеева, когда машина Кардашова уже въезжала на территорию ЛОЦа и перекатывалась через «лежащего полицейского» — впаянную в асфальт трубу, заставлявшую водителей гасить скорость при въезде на территорию лечебно-оздоровительного центра Генпрокуратуры.

— Слушаю, Патрикеев.

— Юрий Федорович, извини, что беспокою в выходной. Но проблема возникла, надо посоветоваться.

Патрикеев узнал глухой, прокуренный голос старшего следователя по особо важным делам Мосгорпрокуратуры Михаила Васильевича Аверьянова, одного из опытнейших в омоложенном следовательском корпусе прокуратуры «важняков».

И тот факт, что при возникновении нештатной ситуации Аверьянов звонил не своему начальству, а ему, как бы через голову, Патрикеева не удивило. Еще когда создавался Отдел специальных операций, специальным распоряжением тогдашнего Генерального прокурора была оговорена технология взаимоотношений: если речь шла о преступлениях, связанных с достоянием республики, как говорится, то есть с выдающимися произведениями культуры и искусства, рядовые сотрудники прокуратуры не только имели право действовать через голову своего непосредственного начальства (естественно, ставя его о том в известность), но и были обязаны докладывать начальнику ОСО обо всех выходящих за рамки обычного преступлениях.