Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности - [162]
Немцы, демонстрируя данные по налогам, пытались доказать, что лишь они имеют право на господствующее положение в Габсбургской монархии. Именно они обеспечивают существование «двора, армии и правительства, а также выживание балластных «ненемецких» наций». В то время как правительство якобы рассматривает их «лишь как губку, из которой можно бесконечно выжимать кровь и золото»[1181].
Статистик Антон Шуберт, придерживавшийся националистических взглядов, решил провести «сортировку по национальному признаку» каждой деревни и каждого министерства, чтобы доказать засилье чужаков. За основу своей классификации он взял не разговорный язык, а происхождение, о котором судил по фамилиям — крайне сомнительный метод, ведь население смешивалось здесь веками. Если так, то «славянином» окажется сегодня каждый четвёртый венец.
И всё равно «засилье чужаков» не казалось устрашающим. Тогда Шуберт обозначил некоторые социальные группы как «ненемецкие»: аристократию, даже немецкоговорящую, а заодно — «национально равнодушную немецкую буржуазию», прежде всего либералов. В результате подсчётов получилось, что немцы занимали в государственных учреждениях лишь 0,8% всех руководящих позиций: «Сегодня нами управляют чехи, поляки, южные славяне и феодалы; настоящих немцев уничтожили и истребили»[1182]. Эти «статистические данные», опубликованные в 1905–1907 годах в трёх томах, позже активно использовались националистами как оружие в политической борьбе.
Запугивание населения ужасающими картинами «славянизации» было широко распространено. Например, журнал «Унферфелыпте Дойче Ворте» в 1908 году писал о «попытках славянизации», предпринимаемых чешскими железнодорожниками, следующее: в городе Амштеттене, Нижняя Австрия, в мастерской одной из станций работают «уже 50 сынов Святого Вацлава», что составляет одну шестую часть от общего числа сотрудников. От газеты потребовали опровержения. Ответ: пойти на это невозможно, «потому что тот, кто будет пересчитывать, обнаружит в мастерской лишь шесть чехов, а словенцев и чехов, которые уже давно здесь живут, посчитает как немцев»[1183].
В 1942 году Гитлер обнаружил знакомство с подсчётами подобного рода, беседуя за ужином с Рейнхардом Гейдрихом: Чехи просачиваются везде, стоит только посмотреть на Вену. Накануне мировой войны среди 1800 высокопоставленных императорских и королевских чиновников[1184] немцев набралось бы едва ли 120 человек, а все остальные, включая высших сановников, были чехами[1185]. В соответствии с традиционно используемым принципом определения национальности по разговорному языку, по официальным данным на 1 января 1914 года из 6293 министерских чиновников — 4772 (75,8%) были немцы и только 653 (10,8%) — чехи[1186].
Однако не приходится сомневаться, что жители Вены, где ситуация из-за безработицы, дороговизны, нехватки жилья и нестабильного политического положения и так была непроста, испытывали настоящий страх перед увеличением числа приезжих, и прежде всего — чехов. На это указывает и венская присказка тех лет: «В имперской Вене всякий венец по морде — чех, по справке — немец».
Точно определить количество чехов, проживавших в Вене около 1910 года, невозможно. Но можно с уверенностью утверждать, что данные переписи 1910 года не соответствуют действительности, чехов в столице было гораздо больше, чем 100.000. Стоило только указать в анкете, куда мог любой заглянуть, что немецкий язык для них родной, как они автоматически становились «немцами» — так чехи спасались от дискриминации. Немцами считались и все обладатели свидетельства уроженца Вены.
>После переписи населения. Подпись: Гномоподобный немецкий Михель и превосходящие его по численности чехи и евреи (1910): «Надо быть начеку, а то эти двое всё заполонят». («Кикерики»).
Однако с учётом происхождения картина вырисовывается совсем другая. В 1910 году около 500 тысяч из 2 миллионов жителей Вены были родом из богемских земель. Если учесть поколение родителей, то наберётся ещё почти столько же. Значит, от четверти до половины жителей Вены (зависит от точки зрения) имели богемские корни. Число чехов среди них было куда больше числа немцев[1187]. И всё-таки данные о количестве иммигрантов не позволяют точно определить долю чехов в общем составе населения. Во-первых, не все они проживали на одном месте. Во-вторых, что ещё важнее, ассимиляция осуществлялась порой так быстро, что новоприбывший «онемечивался» буквально за несколько лет.
Чехи и чешки работали в Вене горничными, кухарками, нянями, портными, сапожниками, музыкантами, а также рабочими на заводах. Многие из них (ученики, служанки) проживали у своих работодателей, и это тоже способствовало ассимиляции. Чехов можно было встретить во всех районах города, в отличие от евреев, населявших в основном район Леопольдштадт.
Профессиональные поставщики рабочей силы привозили в Вену и совсем юных чехов, часто едва достигших десяти лет. Венские ремесленники разбирали их прямо на Вокзале Франца Иосифа, как на невольничьем рынке[1188]. Заплатив поставщику за труды и возместив дорожные расходы, они уводили детей, обычно не знавших ни слова по-немецки. В 1910 году в учениках у венских портных, столяров и сапожников ходило уже в два раза больше чешских мальчишек, чем немецких. Да и многие мастера были чехами по происхождению.
