Гитлер. Неотвратимость судьбы - [2]

Только через пять лет «опомнившийся» Иоганн Георг сделал «соблазненной» им женщине предложение, но пасынка воспитывать отказался, и тот остался в доме своего отца. Грета снова насторожилась, но Иоганн Непомук и на этот раз успокоил жену, напомнив о приверженности брата к выпивке и скандалам.

Алоиз задержался в доме папаши на целых 14 лет, после чего его отправили к дяде в Шпиталь. Матери уже не было в живых, а отчим все больше катился под гору. Но надо отдать ему должное: семейную тайну он хранил.

Алоиз произвел хорошее впечатление на чиновников Императорской таможни и получил место в налоговой службе. Когда же он впервые увидел себя в зеркале в мундире с позолоченными пуговицами, фуражке с бархатным околышем и золотым кантом и широким кожаным поясом с кобурой, то с трудом поверил, что этот молодцеватый мужчина и есть он сам.

Так и не получив высшего образования, Алоиз тем не менее сумел сделать успешную карьеру и стал контролером, что соответствовало чиновнику X класса. Радости его не было границ: он навсегда оторвался от презираемых им мастеровых и стал человеком среднего класса, то есть буржуа. Теперь можно было обзаводиться семьей, и Алоиз в 1873 году женился на дочке таможенного чиновника Анне Гласси, которая была моложе его на 14 лет.

* * *

Угасавшая Анна не могла без нервной дрожи видеть молоденькую девушку, и в конце концов измученный ревностью жены Алоиз отказался от ее услуг. Неожиданно осложнились дела и на работе — начальство выразило сомнение в не совсем понятном происхождении своего сотрудника. Это было пострашнее недовольства Анны: он мог в одночасье потерять все, чего добился за эти годы. От одной мысли о том, что ему придется вернуться в мастеровые, Алоиза бросало в холодный пот.

Алоиз вздохнул свободно: возвращение в мастеровые ему больше не грозило. Вот если бы еще жена поправилась… Увы, Анна чувствовала себя все хуже, и ни о каких супружеских обязанностях не могло быть и речи. В 1880 году Алоиз вступил в любовную связь с Франциской Матцельбер — молодой служанкой из местной гостиницы.

Новая фаворитка Алоиза поселилась у него в роли все той же экономки. Анна все видела, но у нее не было сил даже на ругань. Да и что она могла сказать?

* * *

Жизнь любого известного человека окружена тайнами, и чаще всего они начинаются с самого рождения. Если верить легендам, то отцом Наполеона был отнюдь не скромный корсиканский дворянин Карло ди Буонапарте, а губернатор Корсики генерал граф де Марбеф, от которого будущий император якобы и унаследовал свои военные таланты.

Красному монарху Сталину очень не нравилось иметь отцом вечно пьяного сапожника, и он охотно поддерживал мифы о своем царском происхождении. Романовы, конечно, тоже не ангелы, но все же не Бесо…

Не избежал подобной участи и Ленин, чьи еврейские корни долгое время скрывались от общества. В предисловии уже говорилось о том, что Сталин устроил разнос М. Шагинян за книгу «Семья Ульяновых», в которой та поведала о наличии в жилах Ильича калмыцкой крови. Досталось при этом и Крупской, давшей на книгу Шагинян положительный отзыв. Дело дошло до специального постановления ЦК, в котором поведение Крупской признавалось «недопустимым и бестактным», а происхождение Ленина превратилось в строжайшую партийную тайну.

ГЛАВА ВТОРАЯ

После выпавших на ее долю страданий Клара не чаяла души в сыне. Малейший его крик повергал ее в отчаяние; стоило ему пожаловаться на недомогание, и у маленького Адольфа не было в мире более заботливой сиделки, чем Клара. А как она радовалась, когда ее мальчик был здоров и весел!

Не успел Алоиз как следует закрепиться на новом месте, как последовал новый перевод — на этот раз в Линц, небольшой городишко, расположенный в живописной местности. Семья приобрела добротно сработанную виллу с крупным земельным участком в деревне Хафельд около Ламбаха.

К великой радости матери, маленький Адольф стал ходить в ламбахское монастырское училище монашеского ордена бенедиктинцев. Очень набожная Клара мечтала видеть сына в облачении священнослужителя и всячески поощряла его занятия в церковном хоре. Мальчик не обманывал ее надежд — ему на самом деле нравилась церковь с ее таинственным полумраком, роскошью одеяний служителей и торжественностью песнопения.

В 1898 году в ламбахский монастырь приехал известный в будущем ариософ Ланц фон Либенфельс и провел несколько недель в частной библиотеке бывшего аббата. Все это время он лишь изредка выходил «для приема скудной пищи». Фон Либенфельс ни с кем не разговаривал и, по утверждению одного автора, «выглядел крайне возбужденным, производя впечатление человека, находящегося во власти поразительного открытия». После того как Хагн скончался от неизвестной болезни, фон Либенфельс забрал все его манускрипты и исчез.

На самом деле ничего этого не было. Хагн не совершал никаких путешествий; символика герба, традиционно используемого его семьей, происходила от слова «Накеп», что означало «крюк», и эмблема свастики в данном случае была просто искривленным крестом. Тем не менее миф о свастике Ламбаха станет очень популярным в Третьем рейхе. Десятки бездарных художников будут малевать безвкусные акварели на мотив известной картины о святом Франциске, принимающем мучения. На этих лубках юный Адольф будет изображаться стоящим на коленях перед воротами аббатства и простирающим руки к геральдической свастике над ним, от которой щедро исходили лучи.