Гиршуни - [87]
Но реальность, знаете ли, как мяч: сколько ни отбивай ее на трибуну, она все равно возвращается на поле. Будучи достаточно большим мальчиком, я нисколько не обольщался на этот счет. Мое мирное постельное питие представляло собой всего лишь кратковременный отпуск. К вечеру второго дня я выключил телевизор, заварил крепкий чай и попытался проанализировать ситуацию.
Нужно сказать, что горечь похмелья как нельзя лучше соответствовала результатам анализа. Я снова ошибся, снова упорствовал в неправильном понимании событий, снова попусту тратил время и силы, гоняясь за призраками. Почему? Можно было объяснить это параноидальным надрывом психики. Гиршуни, при всей его ничтожности, вырос для меня в фигуру поистине гигантскую. Факт, что любую проблему я отчего-то списывал на его козни, хотя тут же, рядом, на поверхности лежало намного более простое и логичное объяснение.
Ну скажем, отсутствие следов Анны-Антиопы в интернете. Нужно быть полным идиотом, чтобы предположить, что это является следствием кропотливых действий злокозненного суслика. На самом же деле никто не затирал никаких следов, никто не обнулял данных отдела кадров: их попросту не существовало никогда — ни следов, ни данных, никогда, как и самой Анны Гиршуни! Ни ее, ни нежной подруги жизни Машеньки!
Правда же заключалась в том, что Аркадий Гиршуни был один как перст — ни жены, ни детей, ни семьи. Он все это изобрел, понимаете? Все, до последней детали! Хотя нет, видимо, какие-то детали он все же извлек из того, что именуется реальностью: из детских воспоминаний о красивой девочке-соседке, из газетных репортажей, из чужих судеб. Он тащил в свое ужасающее сиротство все, что попадало под руку, добавлял изломанные, затоптанные чужими ногами конструкции собственных несбывшихся надежд и скреплял этот разномастный стройматериал клеем боли и отчаяния. В итоге выходило крепко — во всяком случае, достаточно для того, чтобы я поверил.
Достаточно — для того, чтобы ему самому было с кем жить, кого любить, о ком заботиться. Я вспомнил странный сон о батарейках, который Гиршуни описывал в одной из своих записей. Его придуманные близкие были совсем как живые, со своим характером, со своим прошлым и будущим. Они разговаривали, общались, обижались на него и друг на друга. Все серьезно, все по-настоящему — если только не забывать вовремя менять батарейки. А забудешь — пиши пропало, заметет снегом, поминай как звали…
— Но почему, почему? Почему было не взять то же самое из жизни — из того, что он сам когда-то назвал «кажущейся действительностью»?
— Да потому, что там ничего этого нет, вот почему! Там нет ни жизни, ни любви, ни даже самой простой радости, понимаешь?
— А что же тогда есть?
— Есть ложь, и фальшь, и пошлость, и грубая сила, и гогочущее хамство, и бесчувственное себялюбие, и самодовольная глупость, и снова ложь, ложь, ложь, особенно гадостная на сияющем фоне прекрасного, правдивого, полного чудес мира. Удивительно ли, что Гиршуни выбрал судьбу не человека, а суслика?
— Выбрал? Да кто его спрашивал? Его вынудили, выкинули, изгнали… у него и фамилия такая, подходящая: «меня изгнали»…
Так я сидел перед чайником, чифирил, разговаривая сам с собой, думал, что делать дальше. Предыдущее, в муках выношенное решение подождать демобилизации Анны Гиршуни потеряло свою актуальность по причине отсутствия упомянутой Анны не только в армии, но и в природе вообще. При всей симпатии к гиршуниным бедам, нельзя было отрицать, что в нынешнем своем состоянии он представлял угрозу для большинства людей, которых условно можно назвать «нормальными». Поди знай, когда Милонгера вновь выйдет на свою охоту… Опасного суслика следовало изолировать, и чем скорее, тем лучше.
Вопрос лишь — как это оформить? Поразмыслив, я пришел к выводу, что нужно дать Гиршуни шанс — так будет честнее. Я не пойду в полицию, не поговорив предварительно с ним. Возможно, у него есть что сказать в свое оправдание. Хотя навряд ли он сможет сообщить что-то новое, такое, о чем я уже не подумал бы. Возможно, он попросит, чтобы я дал ему время скрыться. И возможно, я так и поступлю. В конце концов, не такой он дурак, чтобы спустить с цепи свою Милонгеру, зная, что ее инкогнито раскрыто. Возможно, он станет мне угрожать. Но чем? Что он сможет сделать там, на работе, в окружении десятков свидетелей?
Тип записи: частная
— Гиршуни, — сказал я. — Мне все известно. Мы только что закончили есть и сидели в столовой за нашим привычным столиком у окна. Я специально выбрал именно это время и место. В зале было полно народу, так что незаметно пырнуть меня ножом представлялось решительно невозможным.
— Странно, — отозвался Гиршуни. — Декабрь, а как солнечно. Опять с дождями проблема.
Он смотрел в окно на автомобильную пробку перед светофором.
— Проблема не с дождями, а без них, — возразил я. — С дождями-то как раз хорошо. И никуда они не денутся, прольются. Впрочем, некоторые этого не увидят.
Гиршуни печально кивнул.
— Да, это так. К сожалению.
— Ты слышал, что я сейчас сказал? Не про дожди, а раньше.
Он снова кивнул.
— Что тебе все известно. Ты только не пояснил, что именно.
Алекс Тарн — поэт, прозаик. Родился в 1955 году. Жил в Ленинграде, репатриировался в 1989 году. Автор нескольких книг. Стихи и проза печатались в журналах «Октябрь», «Интерпоэзия», «Иерусалимский журнал». Лауреат конкурса им. Марка Алданова (2009), государственной израильской премии имени Юрия Штерна за вклад в культуру страны (2014), премии Эрнеста Хемингуэя (2018) и др. Живет в поселении Бейт-Арье (Самария, Израиль). В «Дружбе народов» публикуется впервые.
События прошлого века, напрямую затронувшие наших дедов и прадедов, далеко не всегда были однозначными. Неспроста многие из прямых участников войн и революций редко любили делиться воспоминаниями о тех временах. Стоит ли ворошить прошлое, особенно если в нем, как в темной лесной яме, кроется клубок ядовитых змей? Именно перед такой дилеммой оказывается герой этого романа.
Бетти живет в криминальном районе Большого Тель-Авива. Обстоятельства девушки трагичны и безнадежны: неблагополучная семья, насилие, родительское пренебрежение. Чувствуя собственное бессилие и окружающую ее несправедливость, Бетти может лишь притвориться, что ее нет, что эти ужасы происходят не с ней. Однако, когда жизнь заводит ее в тупик – она встречает Мики, родственную душу с такой же сложной судьбой. На вопрос Бетти о работе, Мики отвечает, что работает Богом, а главная героиня оказывается той, кого он все это время искал, чтобы вершить правосудие над сошедшим с ума миром.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Студент Ариэльского университета знакомится с девушкой, которая одержима безумной идеей изменить прошлое посредством изменения настоящего. Сюжетная линия современной реальности на шоссейных дорогах Самарии и в Иерусалиме, в Ариэле и на Храмовой горе тесно переплетается со страшными событиями Катастрофы в период румынской оккупации Транснистрии и Бессарабии.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.