Гипноз и преступность - [5]

Характерно, что, стремясь к достижению тесного "телесного контакта" и, по существу, полностью отвергая "словесный диалог", Месмер в ходе сеанса нередко добивался весьма существенного изменения психического состояния больного. Он не раз наблюдал явления искусственно вызванного сомнамбулизма, когда пациент вел себя совершенно спокойно, сохранял способность к разговору с врачом, но не воспринимал раздражений, поступавших из внешней среды. А ведь это было очень важно: в данных обстоятельствах проявлялся "момент истины", зримо обозначалась точка соприкосновения двух интереснейших медицинских явлений, имеющих свою тонкую специфику, биоэнергетики и гипноза. Однако Месмер не сумел понять огромного самостоятельного значения этого состояния и извлечь из него дополнительный лечебный эффект.

Между тем магнетизм, временно изменяя психический статус больного, в отдельных случаях делал его как бы менее защищенным внутренне. И это, как выяснилось впоследствии, таило в себе возможность злоупотреблений, что нередко и проявлялось в неблаговидных инцидентах, будораживших общественность.

В истории гипноза первым достаточно известным эпизодом, в котором нравственность вошла в противоречие с лечебным магнетизмом, оказались не выясненные до конца взаимоотношения Месмера с девицей Парадиз. Анализируя этот случай, Стефан Цвейг в своей новелле, посвященной Месмеру, почему-то никак не касается чувственной, страстной стороны его жизни, а ведь Цвейг подчеркивает лишь недюжинную физическую силу, выносливость и психическую напористость Месмера, позволившие ему вынести множество неприятностей, впрочем, им же самим и вызванных.

Описывая его наружность, Цвейг отмечает: "… этот Франц Антон Месмер не первый встречный, это чувствует каждый при знакомстве с ним. Уже с внешней стороны бросается в любом обществе в глаза этот хорошо сложенный широколобый мужчина благодаря высокому росту и внушительной осанке… Благотворная уверенность излучается от этого могучего мужчины, которому, при его неистощимом здоровье, суждено дожить до преклонного возраста… Отличительною его чертою, по свидетельству всех современников, является предельное, непоколебимое терпение… В этом спокойствии, в этой твердости, в этом великом и упорном терпении и заключается, собственно, гений Месмера"[7].

Однако речь о месмеровской гениальности здесь идет в связи с открытием им "животного магнетизма" и теми невероятными усилиями, которые он прилагал для того, чтобы его метод стал общепризнанным лечебным средством. Об этом речь пойдет несколько позднее. В данном случае нас интересует иная сторона вопроса — инцидент, в котором магнетизм (гипноз) оказался "замешанным" в круг противоправных действий. И мы не случайно упоминали о том, что, достаточно полно рассматривая личность Месмера, Цвейг "опустил" чувственную сторону его характера. Логично полагать, что эротичность Месмера должна была соответствовать его недюжинной физической и психической силе. Очевидно, именно эта сторона его натуры и дала повод для тех недоразумений, которые произошли в связи с уже упомянутой девицей Парадиз.

Суть этих недоразумений, имевших достаточно сильный общественный резонанс, состояла в следующем. В Вене всеобщей известностью пользовалась талантливая слепая музыкантша Мария Терезия Парадиз. Большую заботу о ней проявляла сама императрица, назначившая ей значительную денежную пенсию и обеспечивавшая ей бесплатное дальнейшее образование. И вот эту девушку, считавшуюся безнадежно ослепшей в связи с поражением зрительных нервов, приводят на лечение к Месмеру. Перед этим ее годами лечили у знаменитых окулистов, но безрезультатно. Месмер, обследовав девушку, пришел к выводу, что ее недуг обусловлен не столько органическим поражением зрительных путей, сколько функциональными нарушениями в деятельности нервной системы. Для того чтобы иметь возможность более тщательно следить за результатами своего магнетического лечения, которое проводилось бесплатно, Месмер взял девушку к себе в дом вместе с другими пациентками.

Как это ни странно, но так и осталось точно неизвестно, в какой степени эффективным оказалось магнетическое лечение больной. Месмер утверждал, что он почти полностью вернул ей зрение; заявления же профессоров, лечивших больную ранее, отвергали какие бы то ни было признаки улучшения, сводя все к обману и "воображению". В данном случае антагонизм "цеховых интересов" профессиональных окулистов и талантливого врачевателя, пользующегося новым, непонятным и, в сущности, еще не апробированным методом, проявился, по-видимому, в полной мере и оказался абсолютно непримиримым.

Ополчившиеся против Месмера врачи приняли все меры для того, чтобы опорочить не только лечебный метод, но и самого врачевателя, публично высказав сомнения в его добродетельности относительно красивой молодой пациентки, длительное время живущей в его доме. Ее родителям, кроме того, "объяснили", что их выздоровевшая дочь потеряет право на императорскую пенсию.

И вот ранее полностью доверявший Месмеру отец девушки врывается в его дом с обнаженной саблей и требует вернуть дочь в семью. Упорно не желающую возвращаться обратно дочь мать жестоко избивает, так что несчастную охватывают интенсивные судороги. Сюжет достоин оперного либретто: несмотря на побои и угрозы, девушка все-таки остается в доме своего врача (не исключено, что и горячо любимого), однако слепота вновь возвращается к ней.