Гипноз для Марии - [26]

Оставляю за собой право отклонять негативные установки, откуда бы они ни поступали.

Ну, рявкнул этот отважный злюка-оптимист внутри него силам тьмы, какую еще гадость вы мне приготовили? Выкладывайте. Не тяните!

Джейми Форбс посмеялся над борьбой, происходящей у него в уме, сделав ставку на нового игрока.

Спасибо, мысленно сказал он, обращаясь к учителю внутри себя. Я надеюсь, ты увидишь большие перемены, и начнутся они прямо сейчас.

Глава двадцать третья

После гроз небо распахнулось во всю ширь. «Строго чистое», как говорят пилоты, на всем юго-востоке.

Можно ожидать небольшого скопления кучевых облаков ближе к двенадцати, подумал Джейми Форбс, планируя полет. Кучевые облака снова соберутся в грозовые к середине дня.

Когда солнце расчистило горизонт на востоке, Т-34 был уже в небе и набирал высоту, держа курс на юг. Воздух прохладный и гладкий, как намазанный маслом лед. Он визуализировал обратный перелет домой, идеальную посадку, руление в ангар.

Высота три тысячи пять, ехидная часть его ума стала выступать как адвокат дьявола, и он вытолкнул его на сцену.

Мягкая посадка? Что-нибудь наверняка пойдет не так, двигатель заглохнет, проводка погорит, маслопроводы прорвет, шасси в нишах застрянут.

Он ждал, когда оптимист внутри него ринется в атаку на эти темные мысли, отметая их все. Ничего не произошло.

Маслопровод может выйти из строя.

Может.

Разве ты не скажешь «Невозможно»? Разве Негативные разрешены?

Что негативного в том, что мотор может отказать? Отчасти ты любишь летать потому, что любишь неожиданности. Выход из строя маслопровода – это событие, испытание. В этом не больше негативного, чем в диктанте.

Конечно. Ты прав.

Хочешь знать, что негативное на самом деле, Джейми? Вот, пожалуйста:

«Я болен».

«Я в тупике».

«Я онемел».

«Я боюсь».

«Я отделен от своего высшего Я».

Негатив – испытание, негатив – это то, что получаешь, его не выдержав.

Почему бы не принять установку «Никаких Испытаний», спросил пилот, не настроиться на благополучный полет?

И вовсе ты не хочешь знать почему.

Почему?

Потому что тебе нравятся испытания, нравится проверять себя.

Пилот рассмотрел это. Испытания не только для самолетов.

Не только. Любые испытания.

Почему ты так уверен, когда я – нет?

Да потому, что ты только что купился на установку, не уверен, вот почему. Я уверен, потому что не сомневаюсь: все, что я вижу вокруг, – это мои собственные верования. Я знаю, что это так. Я знаю, что я вызываю это на себя, потому что для этого есть важные причины. С твоего разрешения я займу на игровом поле клетку «Уверенность», пока ты не научишься делать это сам.

Спасибо, но…

Но… что? Ты собираешься дать отрицательный ответ в этой графе?

Пилот вовсе не считал себя тугодумом.

– Я же не могу делать это все время, – надувшись, как индюк, процедил он.

Спасибо, но… пожалуй, мне не нужна твоя помощь.

Он почувствовал, что его высшее «я» развеселилось.

Хорошо. Дай знать, когда будет нужна. Пока.

Стало немного одиноко, словно новый друг ушел.

– И вовсе не одиноко! – сказал он вслух. Никуда он не денется, встретимся опять. Как это здорово, когда находишь свои «я» в высших сферах, и они отвечают, когда я зову.

Уверенность, им сыгранная, превратилась в уверенность, которую он почувствовал, это был второй случай мгновенного исцеления за день. Что-то изменилось у Джейми Форбса внутри. Все эти разговоры о Гипнотизировании Культурой не были пустой игрой слов. Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался, что так оно и есть.

Пусть ответы на любой вопрос приходят ко мне изнутри по возможности в ясной форме, быстро и без задержек.

Самолет под углом пробил верхнюю кромку туманного слоя на высоте четыре тысячи пять, прошмыгнув мимо похожих на попкорн облаков, мечтающих стать огромными тучами. На секунду его тень упала на слой белой мглы, четкий черный силуэт самолета, вокруг невероятно яркий радужный ореол в форме правильного круга.

Ну и ну, подумал пилот. Когда летаешь на самолетах, иногда видишь такое… красота длилась полсекунды, а ты запомнишь ее навсегда. Вот это жизнь!

Слово на доске, вспомнил он, надо же, слово из его сна. Он задумался? Почему слово «жизнь» осталось, а остальные стерли?

Хочешь, чтобы мы тебе сказали? Привет еще раз.

Ты хотел знать, что на свете реально, помнишь?

Поскольку все остальное – установки и видимость – да, я хотел.

Ага. Жизнь? Жизнь реальна?

Высота пять тысяч пять, он переместил мыслеформу регулятора шага винта на снижение, и вера в обороты упала с 2700 до 2400, согласно показаниям иллюзорного тахометра. Нельзя полагаться на зрение, слух или осязание, чтобы постичь Реальность, они часть моего транса.

И все же я знаю, что живу. Это реально. Я есть.

Это всегда было, пришел шепот. И всегда будет.

Несмотря на эфемерность пространства-времени с его сейчас-ты-видишь-а-теперь-нет, подумал он, несмотря на все его установки обманы предположения убеждения, несмотря на все его теории и законы и притворство, будто мы те, кем не являемся, – прямоходящие на остывающей корке расплавленного камня сферической формы, одной из дюжины планет, крутящих свою вечную спираль вокруг непрекращающегося ядерного взрыва в шутихе галактики, части фейерверка Вселенной; за этой маской скрыта