Гипнотизер - [118]

Глава двадцать седьмая

Не вызывало сомнений, что гипнотические сеансы в Блумсбери прекратились навсегда.

Больше Корделия не проводила приемов и не рассказывала о френологии, не сравнивала склонности будущей пары, которые могли бы повлиять на их отношения в браке, и, конечно же, больше не консультировала молодых девушек относительно возможных трудностей первой брачной ночи. Вначале они еще принимали посетителей. Но не прежних клиентов и не молодых леди с Мэйфера. Первую неделю колокольчик все время звонил: людям не терпелось увидеть своими глазами ту самую скандально известную мисс Корделию Престон. Парочки давились смехом. Но Корделия не желала никого видеть и не собиралась больше говорить на деликатные темы с кем бы то ни было. Один клиент оказался связанным с журналом «Новости Лондона» (они были весьма шокированы данным открытием, потому что это было очень уважаемое иллюстрированное издание). Было очевидно, что респектабельная публика считает ниже своего достоинства посещать дом, обитатели которого запятнали свою репутацию. Их старые клиенты исчезли. Даже леди Алисии Тавернер, герцогине Арден, никак нельзя было теперь появляться у Корделии. Мисс Престон была изгнана из приличного общества. Корделия столько сил отдавала раньше работе, но теперь ее память преследовала только одна картинка: мальчик, волосы которого она нежно гладила, смотрит вдаль, словно желая увидеть заветную Америку. Эта картинка сменялась другой: прекрасная в своей невинности невеста идет к алтарю в великолепном свадебном платье, и на ее лице застыло выражение торжества. А затем она ясно видела фигуру женщины, с головы которой падал капюшон, открывая лицо, женщина со словами: «ЛЖЕЦ! ЛЖЕЦ! ЛЖЕЦ!» обрушивала удары на кричавшего мужчину.

В конце недели Рилли сняла бронзовую табличку, которой они когда-то так гордились, а Нелли было приказано не открывать никому дверь. Их жизни в Блумсбери пришел конец.

Рилли начала подыскивать им дешевые комнаты.

— Мы не можем позволить себе оставаться здесь, — сказала она, когда все собрались, и ее лицо, обычно такое веселое, на этот раз было мрачным.

Будущее рисовалось им в слишком темных тонах, думать о нем не хотелось, маячивший в перспективе работный дом казался им кошмаром. Бедность в глазах общества — то же преступление. Они видели нищих, и всегда подавали им полпенни, чтобы отвадить от себя неудачу. Женщины не знали, о чем думала Гвенлиам, — она большей частью молчала. Однако Гвенлиам внимательно за всем наблюдала, и Корделия невольно подумала: вспоминает ли ее дочь те слова, которые услышала от матери на пороге роскошного особняка на площади Гросвенор: «Мир разделен не просто на богатых и бедных, а на тех, кто пользуется уважением и нет, — это и есть главный барьер». Инспектор Риверс занимался расследованием нового дела (УБИЙСТВО В ОМНИБУСЕ НА КАМДЕН-ТАУН). Он приходил навещать их, когда позволяло время. Его предложение было в силе, но они больше не возвращались к этой теме. Он по-прежнему хотел бы разделить жизнь с Корделией и Гвенлиам, но ведь были еще миссис Спунс, Рилли и Регина. Корделия даже не рассказала им о своем разговоре с инспектором.

Месье Роланд приходил навещать их с Кливер-стрит.

— Я был у мальчика, — произнес он, и это было выражением необыкновенной доброты, потому что он не верил в вечную жизнь.

Погруженный в тяжелые размышления, он взглянул в лицо Гвенлиам, искаженное болью. Гвенлиам была внучатой племянницей мисс Хестер Престон.

— Поедем со мной в Кеннингтон, — сказал он, обращаясь к девушке. — Я привезу тебя вечером назад.

Услышав слова своего друга, женщины с облегчением вздохнули. Они верили в способности месье Роланда как целителя. Он сможет загипнотизировать ее и избавить от страданий.

И Корделия с Рилли оказались одни, впервые после прошедшего дознания.

— Рилли!

— Я знаю!

Они сидели в комнате с плотно задернутыми шторами. На потолке поблескивали стеклянные звезды, а в зеркалах отражалась голова мраморного Альфонсо. Эту комнату можно было бы закрыть на замок. Корделия оглянулась вокруг.

— Что же нам теперь делать?

— У нас нет выбора, Корди. Сначала надо избавиться от этого дома.

— Но куда же мы пойдем?

— На Элефант, — ответила Рилли. — Подберем что-нибудь на Кеннингтон-лейн.

Рилли была непреклонна и не хотела замечать испуганного выражения лица Корделии.

— Это один из самых дешевых районов Лондона, и месье Роланд всегда будет рядом.

— Но на Элефанте мы не сумеем найти достойную работу! Ты думаешь, там о нас никто не слышал? И Гвенлиам не сможет жить в таком месте. Нам нужна квартира, где можно было бы принимать клиентов. Как ты думаешь, о нас слышали в Шотландии?

— Сейчас «возможные трудности первой брачной ночи» у всех на устах, и именно из-за них мы приобрели дурную славу.

— Рилли, прекрати!

— Ты не хочешь посмотреть правде в глаза, Корди! По крайней мере, на Элефанте нам удастся скрыться от любопытных глаз.

— Но, может, надо сменить имена?

— Если ты думаешь, что это поможет, пожалуйста, меняй наши имена!

— Черт побери, Рилли! Откуда нам было знать, что дойдет до этого? Мы ведь думали, что помогаем всем этим молодым девушкам. Рилли, мы помогли им?