Гимназистка. Под тенью белой лисы - [15]

— Ты можешь думать о нас что угодно, но мы не убивали Ольгу, — твёрдо сказала княгиня. — Да, всё дело в артефакте, чёрт бы его побрал! — она стукнула кулаком по столу, на котором словно выжженный след остался, но я пенять на порчу казённого имущества не стала. — Потому что эта дура не понимала, как опасно владение такой вещью. Я её уговаривала отдать, что обезопасило бы вас обеих, но она стояла насмерть. Вот и…

— Поэтому вы её решили припугнуть?

— Не поэтому. А потому что та Лиза показала артефакт не тому человеку, и посторонним стало известно о том, что он у неё есть. Это перестало быть тайной.

— Посторонним — это Юрию Александровичу? — уточнила я, прикинув, кому именно могла показать секретный артефакт та Лиза, что была до меня. По всему выходило, что доверенных лиц у неё было не так уж и много.

— Именно. — Княгиня кивнула и сложила руки под грудью. За её руками я следила не отрываясь: всё же не было полной уверенности, что она не попытается меня устранить. — Что Александр Николаевич, что его сын необычайно болтливы, поэтому вопрос был только в том, когда информация дойдёт до заинтересованных людей и за внучкой начнётся охота.

— А не проще было бы вернуть артефакт владельцам? Это сразу снимало ряд проблем.

— Сразу видно, что ты мыслишь другими категориями, — высокомерно ответила княгиня. — Владение подобным артефактом даёт клану большие преимущества, пусть даже это владение тайное. Но каких-то сто лет — и артефакт считался бы уже нашей собственностью. Конечно, это большой риск и проще было бы вернуть бывшим владельцам. Но открытый возврат бросил бы на наш клан такую тень, от которой мы бы долго не оправились, если вообще смогли бы это сделать. В любом случае решать что-то можно, только имея артефакт на руках, а Ольга наотрез отказывалась его нам отдавать.

— Почему?

— Дура она была, вот почему! — огрызнулась княгиня. — Непроходимая дура! Она не доверяла мне.

Я прекрасно понимала Ольгу Станиславовну, поскольку тоже не доверяла Рысьиной и жизнь мне успела доказать, что в этом вопросе я совершенно права.

— У неё были на то основания.

— Я её не любила, да. Но я никогда и ни в чём её не обманывала. Ольга была частью нашего клана, как и Лиза, и мы ни за что не стали бы намеренно причинять им вред.

— А ненамеренно?

— И ненамеренно, — холодно сказала Рысьина. — Я решила просто их напугать. Признаюсь, при этом я ещё учитывала вероятность прироста магии у Лизы. Мы со Звягинцевым часто размышляли, что можно сделать для неё. Она была милой девочкой, и мы бы с ней непременно нашли общий язык, не стой между нами Ольга.

Бабушка бы подмяла под себя внучку без тени сомнений и устроила бы её жизнь так, как посчитала бы нужным. Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что княгиня высокомерно вздёрнула подбородок и выдохнула:

— Я её любила и не желала ей зла. Она бы точно жила лучше, чем с матерью, которая только и твердила, что ей ничего от Рысьиных не нужно. Да, Лиза в клане ни на что серьёзное не могла бы претендовать из-за своей наследственности, но она бы точно ни в чём не нуждалась.

— О любви и нелюбви можно говорить долго, но вы собирались рассказать, что же там произошло.

— Как только зашла речь про артефакт, Ольга убила себя и дочь, — коротко сказала княгиня. — Причём использовала плетение, не позволяющее призвать и допросить душу. Возможно, она планировала это заранее, потому что я понятия не имею, откуда она знала это плетение. Оно, знаешь ли, не из общедоступных.

Пожалуй, это звучало довольно правдоподобно и позволяло прояснить то, чего я не могла понять раньше: зачем Рысьиным понадобилось убивать Ольгу Станиславовну с дочерью, если артефакт при этом им не доставался.

— Это оказалось неожиданностью для моих людей, но всё же они доставили обеих Звягинцеву, — так же сухо продолжила княгиня. — Тело Ольги к тому времени уже умерло, Лизино подавало признаки жизни, поэтому Звягинцев сделал всё возможное, чтобы её вытащить. И невозможное. Он, знаешь ли, тоже любил Лизу. И для нас оказалось серьёзным ударом, когда выяснилось, что ты не она.

Её глаза заблестели, но плакать при чужих, а меня она точно считала чужой, Рысьина не собиралась. Она взяла себя в руки и холодно спросила:

— Удовлетворена?

Глава 6

Княгиня молчала, высокомерно задрав голову так, словно собиралась поражать меня недружественным плетением прямо из подбородка. Вероятность такого я бы не исключала, поскольку понятия не имела, на что она способна, а на что нет. Как показала практика: сила — это отнюдь не всё, важно, как ты можешь распорядиться имеющимся резервом. Пока Рысьина куда искусней меня по любому вопросу в магии. Врала ли она сейчас? Возможно, и нет, но наверняка что-то недоговаривала. Что-то, что она считала несущественным, или напротив — слишком существенным, чтобы выдавать мне, поскольку я для неё была Рысьиной лишь формально.

Я молчала тоже. Удовлетворена ли я была её объяснением? Разумеется, нет. Но скажи я это — и ровным счётом ничего не изменится. Княгиня объяснила только то, что собиралась, вряд ли она добавит ещё что. Выдала необходимый минимум — и успокоилась. Ну что ж, молчать можно и вдвоём…