Гиброиды - [26]

— Проклятые чудовища! Вы больше не сможете убивать людей! — В руке, которую он просунул сквозь прутья клетки, мелькнуло что-то металлическое. Затем из предмета показалась какая-то вспышка. На мгновенье мысленный контакт детеныша с матерью прервался. Он уже сам услышал, как мать ревет от боли, а его плоские ноздри почувствовали запах паленой плоти. Его мать отчаянно бросилась прямо на безжалостный источник огня, просунутый сквозь прутья клетки.

Огонь прекратился. Черная пелена, прервавшая контакт извалов, спала, и детеныш увидел, как человек со своим оружием пятится назад, где его не могли достать мощные лапы разъяренного существа.

— Будьте вы прокляты! — закричал человек. — Я вас достану и отсюда!

Наверное, боль, которую испытывала мать, была ужасной, но детеныш этого не чувствовал. Она сумела отключить свое сознание от боли, и он ощущал только душившую ее ярость и чувствовал беспрестанное движение. Она металась по клетке, ни на секунду не останавливаясь. Борясь за жизнь в ограниченном пространстве клетки, она падала, поднималась, крутилась и прыгала — делала все, чтобы только не быть на одном месте. Несмотря на отчаянное положение, ей удавалось в какой-то части мозга сохранить способность взвешенно рассуждать и анализировать. Непрекращавшийся огонь преследовал ее, иногда проносясь мимо, но чаще — попадая, и в конце концов она больше не могла подавлять мысль о близком конце. Вместе с этой мыслью пришла другая: детеныш впервые понял, что, заставив человека стрелять, его мать преследовала вполне определенную цель. Направленное на нее пламя сильно раскалило толстые стальные прутья клетки.

Среди шипящих звуков вырывающегося из дула пламени вдруг раздался другой, странный звук, напоминающий всеохватывающий и какой-то бесконечный вздох. Его источник находился где-то за пределами грузового отсека, и звук становился все громче и пронзительнее.

“Господи боже! — подумал человек. — Неужели это вонючее животное никогда не подохнет? Нужно выбираться отсюда — мы вошли в воздушное пространство! А где же этот чертов детеныш? Наверня…” — Мысль оборвалась при виде того, как животное весом в шесть с половиной тысяч фунтов с силой врезалось в ослабленные прутья клетки. Успев напрячь свои мышцы в момент удара, детеныш хоть и больно ударился о ставшие каменными от напряжения мышцы матери, но все-таки остался жив. Он услышал, как гнутся и вырываются из державших их креплений раскаленные металлические прутья.

Человек испустил вопль, и его лицо исказилось от ужаса, когда он оказался перед разъяренным животным, уже не защищенный стальной клеткой. Бластер выпал из его руки, и он бросился на подкашивающихся ногах к двери, ведущей в ближайший отсек. Добежав до лестницы, он чуть не упал и начал карабкаться наверх, с трудом цепляясь за нее непослушными трясущимися руками.

Детеныш почувствовал, как его мать собралась с последними силами и, сделав два огромных прыжка, настигла человека, чье лицо вдруг быстро приблизилось. Раздался еще один крик, резко оборвавшийся от мощного удара лапой, и наступила тишина. Затем все погрузилось в темноту.

Темнота! Только когда огромное, обволакивающее его тело осело и упало на землю, он понял, что означала эта темнота, и его захлестнула волна горя. Для детеныша-извала потеря матери была горькой вдвойне: рядом уже не было не только надежного мощного тела, способного физически защитить своего ребенка, но и сильного гордого интеллекта. Он только сейчас начинал сознавать, как сильно зависел от матери, особенно в этом вынужденном заточении. Он остался один, совершенно один, и жизнь потеряла всякий смысл. Он хотел умереть.

И все-таки, свернувшись в клубок и задыхаясь под огромным телом погибшей матери, он помимо своей воли заметил нечто странное. Во-первых, какое-то легкое головокружение и уменьшение давившей на него тяжести тела. Во-вторых, звук вздоха, слышанный раньше, теперь усилился и перешел в свист. Корабль падал — и падал все быстрее с каждой секундой!

Древний инстинкт, разбуженный этим неожиданным открытием, заставил его вылезти из-под тяжелого тела матери. Свист теперь был очень громким и становился все пронзительнее. Ощущение падения стало совсем ясным, пол как будто в любую минуту мог исчезнуть вообще.

Он хотел вспрыгнуть на спину матери: необходимость физического контакта была такой же острой, как и необходимость смягчить удар при падении. Но он не рассчитал и прыгнул слишком высоко, забыв о том, что его вес уменьшился. Он откатился в дальний угол и решил повторить попытку. Звук потока воздуха, рассекаемого обшивкой корабля, стал совсем пронзительным. Детеныш лихорадочно карабкался по массивному телу матери, пытаясь добраться до спины, когда вдруг и звуки, и свет — все исчезло от удара корабля о землю.

9

Первое, что он почувствовал, придя в себя, была боль. Каждая косточка, казалось, жаловалась его мозгу на нестерпимую боль, каждая мышца, разбитая при ударе, ныла и почти не слушалась. Он опять начал впадать в беспамятство, но что-то его удержало. Мысли! Какая-то смесь странных мыслей в головах многих людей. Опасность!