Гибель Византии - [2]

— Слишком хорошо для правды, — бормотал он под нос, по-прежнему двигаясь вдоль темной стороны улицы. — Микеле не мог погибнуть от рук городских головорезов. Он был им просто не по зубам. Бедняга нарвался на хищников поопаснее тех двух полуночных шакалов.

Постепенно ветхие строения сменялись кичливыми фасадами домов зажиточных горожан. И только тогда он вдруг отчетливо, каждым вздыбившимся волосом своей кожи, ощутил на себе чьи-то пристальные взгляды. Страх холодной змейкой пополз по напрягшимся мышцам, и тело, мгновенно покрывшись испариной, завибрировало в мелкой противной дрожи. Он сам поразился своему испугу: не раз ему приходилось бывать на волосок от смерти, но этот невыразимый обессиливающий страх и чувство беспомощности впервые безраздельно овладели им.

Окружающее неуловимо изменилось: тусклый лунный свет стал беспощадно ярким, стены домов сместились, подобно створам смыкающегося капкана. И даже камни мостовой, казалось, излучали теперь волны ненависти к нему, одинокому, гонимому как зверь чужаку. Усилием воли он принудил себя продолжить путь и даже внешне его осторожная походка ничуть не изменилась. Лишь только смахнул рукавом со лба струящийся холодный пот. Те, кто выследил его, следовали за ним по пятам, выжидая удобный момент для нападения. Он чувствовал на себе их взгляды, крадущиеся шаги чуть поотдаль и возбуждение, сродни горячему дыханию гончих псов, почуявших добычу.

Спасение пришло нежданно, как чудо, ниспосланное с небес. Вдалеке послышался гулкий топот ночной стражи и, в отголосок к нему — захлебывающийся лай потревоженных дворняг. Путник, уже не скрываясь, помчался навстречу солдатам. Враги не отставали ни на шаг, стремясь исправить свою оплошность, отрезать его от приближающегося караула. Багровый свет коптящих факелов неудержимо разрастался, выхватывая из темноты все новые и новые участки пути; стали слышны отдельные голоса и взрывы грубого смеха. Путник рывком пересек улицу и рискуя быть замеченным солдатами, укрылся во мраке ближащего переулка. Это дало ему некоторую передышку — теперь между ним и его преследователями оказалось не менее двух десятков вооруженных латников. Но все равно он спешил, бежал, отбросив остатки осторожности: время, отпущенное Судьбой, летело слишком быстро. Цель была уже близка: впереди отчетливо проглядывалось приземистое здание с уродливыми каменными львами по бокам парадного крыльца. Через неплотно закрытые ставни окна на втором этаже пробивались тонкие полоски желтоватого света, которые подобно лучам маяка манили и звали к себе, обещая покой и защиту. На мгновение он остановился, чтобы перевести дух. Внезапный шорох, как шелест сухих листьев на мостовой, заставил его отпрянуть и вжаться спиной в кирпичную стену. Он сунул руку под полу плаща и затаил дыхание.

Преследователь вынырнул из темноты внезапно, бесшумно как оборотень, как сгусток окружающего мрака. Сделав несколько шагов, он замер в нерешительности, поворачивая туловище из стороны в сторону. Темный силуэт его сильной и ловкой, изготовившейся к резкому броску фигуры напоминал своим внутренним сходством совершенство форм натянутого арбалета. Шаг, еще шаг, но тут он заметил затаившегося противника и издав гортанный выкрик, прыгнул в его сторону. Незнакомец выхватил из-за пояса короткий стальной дротик и метнул его в грудь врага. Тот взмахнул руками в стороны и, повернувшись на ослабевших ногах, медленно завалился набок. По упавшего телу пробежали судороги, оно вытянулось и замерло, хотя правая рука с зажатым в ней кинжалом еще шевелилась подобно жалу скорпиона, пытаясь дотянуться до цели.

Путник вышел из укрытия и с силой наступил на стиснувшие кинжал пальцы. Послышался тихий хруст ломающихся костей.

— Кто подослал тебя? — он за волосы оторвал голову преследователя от земли и вплотную приблизил к ней лицо. — Кто? Говори!

Но нападавший был уже мертв. Незнакомец разжал пальцы и голова с глухим звуком упала на землю. Он быстро пересек улицу, взбежал по ступеням крыльца и схватив дверное медное кольцо, выбил условный стук. Отнюдь не сразу, но всё же достаточно быстро сквозь щель смотрового оконца блеснул луч света и в зарешеченное отверстие выглянул чей-то глаз.

— Кто ты? — глухо спросил за дверью голос. — Что тебе нужно в этот час?

Вместо ответа незнакомец просунул снятый с пальца перстень.

Окошко захлопнулось и через вскоре послышался лязг отпираемого засова. Человек, стоящий спиной ко входу, быстро проскользнул вовнутрь, захлопнул за собой дверь, задвинул засов и лишь после этого, глубоко выдохнув, скинул плащ на руки привратнику.

— Где хозяин? — отрывисто спросил он.

— На втором этаже, в своем кабинете, — почтительно ответил слуга. — Если синьор позволит, я покажу дорогу.

Гость посторонился. Привратник прошел вперед, освещая масляной лампой крутую деревянную лестницу. Незнакомец молча следовал за ним, его твердые, уверенные шаги разительно отличались от крадущейся поступи на улицах. Поднявшись наверх, они прошли по длинному и темному коридору. Подойдя к широкой двери, слуга осторожно стукнул в нее два раза. С обратной стороны донесся невнятный, едва различимый голос. Проскользнув вовнутрь, привратник почтительно обратился к тучному, лысеющему человеку, сидящему за большим, покрытым зеленым сукном столом. Он что-то быстро записывал в лежащую перед ним увесистую книгу.