Гибель Византии - [18]

— Я вижу, ты чем-то встревожен?

— Да, мастер, и это не пустая тревога, — Алексий несколько раз прошёлся вдоль кабинета, затем опустился на краешек кресла перед дипломатом.

— Плохие вести, мастер.

— Я слушаю, сын мой, — испещрённые синими прожилками руки вновь сцепились пальцами и медленно опустились на красно-золотистую парчу халата.

— Турецкие отряды открыто пересекли границу и спровоцировали столкновение вблизи от города Эпиват. Наконец-то у султана появился повод нанести удар по Византии.

— Расскажи всё по порядку, — веки старого дипломата дрогнули, прикрывая глаза.

— Османские кочевники перегнали стада на земли ромеев и отказались их уводить, осыпая насмешками и угрозами возмущённых жителей. Селяне не потерпели на своих полях прожорливых животных и их вызывающе держащихся хозяев и прогнали палками и тех, и других со своих участков. На следующий день два конных отряда, которые, впрочем, не являлись частями армии султана, с двух сторон ворвались в село и дотла сожгли его. Обитатели соседних деревень им устроили засаду и на обратном пути грабители были основательно потрёпаны: лишь трети от их общего числа удалось вырваться живыми. Селяне, зная мстительный характер своих турецких соседей, запросили помощи у гарнизона города Эпиват. Спустя два дня полк пеших сипахов в сопровождении конного отряда, общим числом около восьмисот сабель, перейдя границу в том же месте, столкнулся с высланным навстречу отрядом солдат. В открытом бою, поддержанные местными жителями, наши воины опрокинули врага и, обратив в бегство, преследовали до самой границы. Конница ускакала раньше, а вот из полка сипахов мало кто спасся.

Алексий сделал паузу, затем продолжил:

— Далее, во избежание новых атак, жители Эпивата послали уведомление зачинщику организованного налета Исфендиар-бею, в котором объявляли всех проживающих в городе турок заложниками и при следующем нападении грозили предать их смерти.

— Едва ли это остановит Исфендиар-бея, если он вздумает вновь поквитаться с обидчиками, — заметил Феофан, — Решимость горожан заслуживает похвалы, хотя подобное и следовало ожидать — не так уж много у них осталось, чтобы боятся это утратить. И потому они готовы стоять до конца. А что касается намерений турок…. Ты был на приёме у султана. Расскажи мне еще раз, какое впечатление произвел на тебя этот юноша.

— Этот низкорослый кривоногий подросток, важно восседающий в окружении своих сановников, показался мне воплощением зла, мастер. Упрямство и недобрый ум в глазах, звенящая злоба в голосе. Лицо, и без того некрасивое, кривилось высокомерной усмешкой. Лишь слепой бы не заметил, что власть приносит ему чувственное наслаждение, а собственная свирепость и чужие страдания возвышают его в своих глазах. Это настоящее чудовище, мастер. Я был бы счастлив расправиться с ним, в куски изрубить это порождение преисподни. Но мои ножны были пусты, а стража следила за каждым движением.

— Всё верно, — задумчиво проговорил Феофан, медленно кивая головой в такт своим словам, — я именно так и представлял себе его. Жестокий и властный, не обделённый умом, упорный в своих мечтах и стремлениях, неистовый в желании подчинять себе всё и вся, этот юноша далеко пойдет, если его вовремя не остановить. А сделать это будет весьма непросто.

Он надолго погрузился в раздумье.

"Непросто? «- в душе Алексия скребли кошки.

Ведь можно было хотя бы попытаться? Спокойная, но маловразумительная речь, плавные и непонятные телодвижения — всё бы это сбило с толку стражу и помогло бы сократить расстояние. И тогда — быстрый бросок, взмах и удар в голову, в висок, удар кулаком в тяжёлой латной рукавице. Алексий украдкой взглянул на лежащие на коленях кисти своих рук. Пальцы на них судорожно, до крови, впились ногтями в ладони. Он вздохнул и медленно разжал их. Удар, всего лишь один удар! Этого было бы достаточно.

«Почему? Почему ты не позволил мне сделать это?» — молча вопрошал он, глядя на своего наставника.

Но вслух произнёс другое:

— Как следует поступить сейчас, мастер? Отправиться ли с полученным известием к императору?

— Пока в том нет нужды, — ответил Феофан. — О происшедшем василевсу доложат и без нашего участия. Опасность со стороны османского правителя пока еще далека — третьего дня он отправился во главе своего войска на усмирение мятежного бея Карамана. И до тех пор, пока он не принудит своего вассала к полному покорству, у Империи будет время для лучшей подготовки к защите.

— Я не знал об этом, — с легкой досадой ответил молодой человек.

— Когда тебе сообщили о походе, мастер?

— Вскоре после принятия решения. Хотя подготовка к нему велась уже давно.

— Мы думали, что сбор войска происходит для войны с Империей.

— Так же считали и придворные султана. Но под влиянием одного из знатных сановников Мехмед изменил первоначальный план, решив поначалу обезопасить свой тыл.

— Мне кажется, я догадываюсь, кем являлся этот советник, — нахмурясь, произнес Алексий.

— Да, сын мой, имя его нетрудно угадать. Больше ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Нет, мастер. Но я хотел бы спросить….

— Что? Я слушаю.

— Мехмед. Ведь я бы мог…., - Алексий оборвал себя на полуслове.