Гибель веры - [15]
Брунетти держался, пока не выплыли на середину bacino, но потом магнетизм счастья, исходящий от Вьянелло, выманил его на палубу. Не успел он на нее ступить, как волна от проходящего на Лидо парома стукнула их в бок. Комиссар потерял равновесие, и его качнуло к низкому борту судна. Рука Вьянелло вцепилась ему в рукав и дернула обратно. Так он и держал начальника, пока катер не выровнялся, наконец отпустил со словами:
— Не в эту воду.
— Боитесь — утону?
— Скорее, вас холера заберет, — вмешался Бонсуан.
— Холера? — развеселился Брунетти.
Вот так хватил рулевой — никогда еще на его памяти он не пытался пошутить.
Бонсуан взметнул голову, повторил, глядя ему в лицо:
— Холера. — И повернулся обратно к штурвалу.
Сержант и комиссар уставились друг на друга, как провинившиеся школьники, и Брунетти показалось, что Вьянелло еле удерживается от смеха.
— Когда я мальчишкой был, — выдал Бонсуан без всякого перехода, — так я плавал обычно прямо перед домом. Просто нырял в воду с берега канала Каннареджо. Дно можно было разглядеть. Рыб видел, крабов. А теперь одна грязь да дерьмо.
Вьянелло и Брунетти обменялись еще одним долгим взглядом.
— Кто ест рыбу из этой воды, тот ненормальный, — промолвил Бонсуан.
В конце прошлого года отмечались множественные случаи холеры, но на юге, где обычно и происходят такие вещи. Брунетти припомнил, что санитарные службы закрывали рыбный рынок в Бари и предупреждали местных, чтобы не ели рыбу, — все равно что сказать коровам: «Не ешьте траву!». Осенние дожди и наводнения вытеснили эту историю со страниц национальных газет, но Брунетти стал уже задумываться, не может ли то же самое случиться здесь, на севере, и разумно ли есть что-либо выловленное из все более грязных вод Адриатики.
Катер причалил на стоянке гондол слева от палаццо Дарио, Вьянелло ухватил конец свернутой веревки и прыгнул на пристань. Отклонившись назад, он натягивал веревку, удерживая судно около пристани, пока Брунетти не ступил на берег.
— Мне вас ждать, синьор? — спросил Бонсуан.
— Нет, не беспокойтесь, не знаю, сколько нас не будет, — сказал ему Брунетти. — Можете возвращаться.
Бонсуан вяло поднял руку к верхушке форменной фуражки — жест приветствия и прощания, — перевел двигатель на реверс и, описав лихую дугу, умчался в нужном направлении, даже не поглядев на двоих оставшихся на пристани.
— Куда сначала? — осведомился Вьянелло.
— Дорсодуро, семьсот двадцать три. Это около музея Гуггенхейм, слева.
Они прошли по узкой улочке и свернули в первый же переулок справа. Брунетти все еще хотелось кофе — и почему это ни на одной стороне улицы не видно баров? Навстречу им шел старик с собакой, и Вьянелло отступил за спину начальника, чтобы дать им дорогу, хотя это не прервало разговора о том, что сказал Бонсуан.
— Вы правда думаете, что вода настолько грязная, синьор? — продолжал сержант.
— Да.
— Но некоторые до сих пор плавают в канале Джудекка, — настаивал тот.
— Когда?
— На Redentore [13].
— Так это они спьяну, — небрежно бросил Брунетти.
Вьянелло пожал плечами и остановился вслед за ним.
— Думаю, это здесь. — Брунетти извлек из кармана бумагу. — Да Пре. — Он глядел на имена, выгравированные на двух ровных рядах медных табличек слева от двери.
— Кто это?
— Людовико, наследник синьорины да Пре. Может оказаться кем угодно: двоюродным братом. Просто братом. Племянником.
— Сколько ей было лет?
— Семьдесят два. — Брунетти вспомнил столбики из списка Марии Тесты.
— От чего она умерла?
— От сердечного приступа.
— Есть ли подозрения, что этот человек, — Вьянелло указал подбородком на медную табличку у двери, — имеет к ее смерти какое-то отношение?
— Она оставила ему эту квартиру и больше пятисот миллионов лир.
— Значит ли это, что все возможно?
Брунетти, совсем недавно обнаруживший, что дом, в котором они живут, нуждается в новой крыше, а их доля в ней составит девять миллионов лир, сказал:
— За хорошую квартиру кого-нибудь убил бы, — проговорил он.
Вьянелло о крыше ничего не знал и посмотрел на своего комиссара несколько ошарашенно.
Брунетти нажал звонок. Долгое время ничего не происходило, и он нажал снова, на этот раз не отпуская значительно дольше. Они с Вьянелло переглянулись, и комиссар достал список, чтобы найти следующий адрес. Только когда он развернулся лицом к Академии, из динамика над табличками раздался высокий голос, какой-то бестелесный:
— Кто там?
В нем слышалась плаксивость человека очень старого, и непонятно было, мужской он или женский.
— Это семья да Пре? — задал вопрос Брунетти.
— Да. Что вам угодно?
— Есть проблемы в связи с имуществом синьорины да Пре — нам надо с вами поговорить.
Дальнейших расспросов не последовало — замок щелкнул, отпираясь, и они вошли в просторный внутренний дворик с колодцем, увитым виноградной лозой, посредине. Единственная лестница — за дверью слева. На площадке второго этажа, в открытой двери стоял самый маленький человечек, какого Брунетти видел в жизни.
