Гибель великого города - [124]
Собрав последние силы, поэт приподнялся и сел.
— Весь мир полон шума и грома, пламя ужасных насилий лижет своими языками всю вселенную! Взгляни, жизнь — это борьба… Во тьме жизни и смерти человек блуждает подобно светлячку. Вокруг нависают густые тучи, грохочет молния… Идем, Чандра! Я не могу заснуть среди мертвых. Я хочу видеть живых и сильных людей!..
Чандра помогла ему подняться, они медленно пошли по залитой кровью улице.
— Чандра! — взволнованно воскликнул поэт, рассматривая павших бойцов. — Они обрели бессмертие!
— Это обман, поэт! Не останавливайся перед мертвыми и бессильными, иди вперед! Ведь мы — живые! Мы не можем быть с теми, кто уже постучался в двери смерти…
Пробивался слабый свет утренней зари. Колокола умолкли. Поэт и Чандра брели по улицам великого города, среди крови и трупов.
Неожиданно раздался окрик:
— Кто идет? Стой!
Оба взглянули друг на друга.
— Солдаты! Они не дадут нам уйти, Чандра!
— Ты полководец! Даже сейчас ты полководец, Виллибхиттур! Почему же твой голос звучит испуганно? Сердце твое дрожит?
— Я устал, Чандра!
— Виллибхиттур! Нас сейчас схватят. Это низкие люди! Они бесчестят женщин! — Глаза Чандры пылали. Она вся дрожала от ярости. — Но им не удастся схватить меня!
Солдаты были уже близко. Поэту они показались огромного роста. Сердце в нем окаменело: он знал — смерть близка. Вдруг он схватил Чандру за руку, он был обязан защитить женщину, хотя у него уже не хватало сил для этого.
— Оставь меня, Чандра! Беги!
— Нет, полководец!
Солдаты окружили их. В руке Чандры блеснул кинжал, в то же мгновение она упала на землю, обливаясь кровью.
— Сумасшедшая! — сказал одни из солдат.
Поэт опустился рядом.
— Чандра!
— Виллибхиттур! — с трудом ответила она.
— Виллибхиттур! — злорадно закричали солдаты. — Ты еще жив?
Солдат схватил поэта за плечи и потряс. Поэт печально сказал:
— Она умирает…
— Ну и пусть! Разве ты можешь помешать этому?
— Солдат! — сказала Чандра. — Это полководец! Он выше твоего государя… Он — поэт…
Она не договорила. Голова ее безжизненно поникла.
— И ты ушла, Чандра!..
Солдаты тут же схватили поэта и повели. Они не дали ему побыть с Чандрой в ее последний час. Они спешили получить награду…
Повеял свежий утренний ветерок. Пробились первые солнечные лучи. Задумчиво сидела Вени на своем драгоценном ложе, держа в руках голову Нилуфар. Перед ее затуманенным взором один за другим проходили дни прошлой жизни. Что же произошло в ту ночь, когда к ней приходила египтянка? Ей трудно было вспомнить… Эта прекрасная голова… Кровь на ней уже запеклась…
Вошел государь.
— Деви! Что у тебя в руках?
Вени смешалась, не зная, что ответить. Бережно опустив голову Нилуфар на ложе, она поднялась и поклоном приветствовала своего повелителя.
— Госпожа жаждет новых наслаждений? — Он засмеялся.
Вени содрогнулась. Наслаждение! Неужели ее душа нуждалась сейчас в наслаждениях? В горле вдруг пересохло. Она почувствовала страшную жажду. Лицо побледнело. Манибандх смотрел на танцовщицу удивленно и подозрительно.
Рабыня обернула мертвую голову египтянки куском ткани и унесла из покоев. Вени принялась разливать вино по чашам. Одну из них она протянула Манибандху.
— Деви! Сегодня первый день нашего царствования! Наступила великая радость!
Вени глоток за глотком выпила свое вино и вновь наполнила чашу. Она вдруг вспомнила день, когда правитель Киката вознамерился насильно овладеть ею… Никто не вступился за нее тогда, она сама потеряла мужество. Только Виллибхиттур защитил ее!..
— Предводитель мятежников схвачен живым… — как сквозь сон донеслись до нее слова Манибандха.
— О ком вы говорите, государь?..
— Ты знаешь этого человека, деви…
Вени опустошила чашу. И снова наполнила ее вином. Потом тихонько засмеялась. Ей не хотелось ни говорить, ни думать…
— Это он так разъярил этих скотов…
Вени сделала несколько глотков.
— Кто он? Тот сумасшедший? Вишваджит?
— Нет, Вени! Вишваджит просто безумец. Он и теперь будет свободно бродить по городу как живое доказательство мощи нашего царства!
Манибандх засмеялся. Вени тоже разразилась бессмысленным смехом и снова наполнила чашу.
— Чему ты радуешься? — спросил Манибандх, взяв танцовщицу за руку.
— Ведь мы победили, Манибандх!.. — весело ответила Вени. — Но почему ты не скажешь, кто этот мятежник?
Манибандх пристально посмотрел ей в глаза.
— Ты не догадываешься?
— Нет!
— Виллибхиттур!
Она снова расхохоталась. За дворцовыми окнами раздавались приветственные кличи: солдаты славили своего владыку.
Глава двадцать четвертая
От почерневших развалин домов еще поднимались дымки. Придавленные обломками, стонали раненые; всюду виднелись трупы убитых — обезглавленные, с отрубленными руками и ногами; у некоторых в груди торчало копье. Качались среди руин трупы повешенных детей.
Но на базарах уже шла оживленная торговля. Иноземные купцы, довольные восстановленным порядком, выставили в лавках самые дорогие и разнообразные товары.
На перекрестке двух главных улиц Мохенджо-Даро, образующих широкую площадь, убирали убитых. Их бросали на повозки и увозили за пределы города. Рабы полили мостовую водой и принесли гирлянды цветов. Посредине площади, напротив древнего каменного помоста возвели деревянный эшафот. Над триумфальными арками колыхались стяги.
