Гибель отложим на завтра. Дилогия - [55]

— Вам передавали мой приказ? — прошипел кхан.

Стражник мог солгать, но почему-то этого не сделал.

— Д-да, — пролепетал он дрожащим голосом.

— Но вы посмели ослушаться!

— М-мы… это… повелитель… ей же того, все равно умирать… ну так, какая ей разница… а мы с Лагрейху давно уж женщин не видели… и вот… — стражник осекся. В лице же кхана ничего не изменилось, только в глубине глаз зажегся знакомый всем недобрый огонь.

— Позовите Хиргена, — произнес Элимер и отвернулся, вновь вперив взгляд в айсадку.

Один из воинов метнулся выполнять распоряжение. Хотя, полно, какие они теперь воины? Они — преступники, нарушившие приказ!

Элимер заметил, что уже довольно долго смотрит на дикарку, и что она под его взглядом еще сильнее вжалась в пол и напряглась.

«Да ведь девчонка, пожалуй, решила, что я тоже пришел ее насиловать!», — пронеслась мысль.

— Успокойся, — бросил он, — твое тело мне ни к чему.

Но в ее лице ничего не изменилось, словно она не слышала или не понимала его слов.

«Да знакома ли она с нашим языком?», — спросил себя Элимер и тут же ответил: «Конечно, знакома. Дикари прожили рядом с нами много лет. Успели выучить. Наверное, это просто хваленая дикарская гордость».

Услышав гулкие шаги, что донеслись из коридора, Элимер оторвал от айсадки взгляд и повернулся на звук. Перед ним предстал Хирген, а за его спиной виновато жались двое стражников. Бывших стражников, поправил Элимер сам себя.

— Хирген, твои люди нарушили приказ. Думаю, они сказали, каким недостойным образом?

Хирген медленно кивнул и, не оборачиваясь, произнес:

— Сложить оружие.

Стражники тут же подчинились, будто надеялись послушанием заслужить прощение. Наивная надежда, Хирген это знал.

— Завтра с утра обоих повесить. Прилюдно, — процедил кхан и брезгливо отшатнулся, когда один из обреченных со всхлипами припал к его ногам.

— Повелитель! Прошу, прости, я глупец, больше такого не повторится.

— Верно, не повторится. Потому что завтра тебя уже не будет. А приговор встреть достойно, вот как твой напарник, — и Элимер посмотрел на второго бывшего стражника. Лицо того побледнело, губы плотно сжались, но он изо всех сил старался не выдать эмоций.

— Ну а ты, — с издевкой спросил кхан, — почему не вымаливаешь прощения?

— Повелитель, — ответ прозвучал напряженно и сбивчиво, — это потому… прав ты, вот оно как. Сам не знаю, нашло что-то, Ханке разум замутил. И приказ нарушили, да и вообще… Мой родитель сам бы меня придушил, узнай он… Он всегда, бывало, говорил: «Ты врага убей, но не унижай, если он честно сражался».

— Твой отец мудрый человек. Он стыдился бы такого сына.

Стражник постарался не отвести взгляда. Второй в это время корчился на полу в рыданиях. Пока длилась эта сцена, подоспели трое воинов и по знаку Хиргена распахнули двери двух темниц, куда и отправили приговоренных. Впрочем, сидеть им там оставалось недолго.

Выйдя из подземелья, кхан достаточно сухо обратился к следующему за ним Хиргену.

— В случившемся есть и твоя вина: ты плохо смотрел за своими людьми.

От испуга смотритель до крови прикусил губу.

— Ты лишаешься трехдневного жалованья, — закончил Элимер.

И Хирген понял: кровью он отделался малой.

— Я понял, мой Кхан, — произнес.

— Хорошо. Того, что ползал, казнить завтра же, с утра. Второй не совсем безнадежен, так что напиши письмо о его переводе. В Урбиэне опять попахивает мятежами, пусть он отправляется туда и воюет последним пехотинцем. Носить меч ему более не дозволено. Не умрет — пробудет в ополчении до конца дней своих. Если только не умудрится совершить невиданный подвиг во благо Империи, — Элимер усмехнулся. — Теперь — айсадка. Сейчас же доставишь ее наверх, в тайную комнату. Пусть ей дадут воды и какую-нибудь одежду. И проверь, чтобы в комнате не было острых предметов и веревок. Сделай все тотчас же.

— Все будет исполнено, — кивнул Хирген, и направился было вниз по лестнице, когда кхан на мгновение приостановился и бросил вдогонку смотрителю.

— Замки у тебя проржавели. Разве я за этим следить должен?

— Прости, недоглядел. Сегодня же прикажу почистить или сменить.

Элимер, ничего не ответив, продолжил путь наверх и вздохнул с облегчением, когда промозглый затхлый воздух подземелья сменился сухим и теплым запахом жилья.

* * *

Великий Кхан восседал в кресле в малой советной зале, задумчиво подперев рукой подбородок. За спиной как всегда стоял Видольд, и больше в помещении никого не было.

Дверь распахнулась, и появился воин, подталкивая впереди себя пленницу. Элимер с удовольствием отметил, что она все-таки облачилась в принесенную ей одежду: простую тунику небеленого льна. Что ж, можно надеяться, что и в остальном дикарка будет столь же сговорчивой. Теперь, когда она смыла с лица и тела грязь, ее юность бросалась в глаза еще сильнее. Только взгляд казался взрослым. Страх из него исчез — или она его спрятала, — осталась лишь ненависть и почему-то решимость.

Айсадка не сутулилась, не пыталась забиться в угол, чего можно было бы ожидать от впавшего в отчаяние пленника. Напротив, стояла она неестественно прямо и неподвижно, расправив плечи и уставившись в никуда; словно показывала, что Великий Кхан Отерхейна для нее пустое место.