Гибель отложим на завтра. Дилогия - [40]

Осталась лишь эта вечно тревожная царица, мечтающая о том, как бы побыстрее завершить свой путь. Ничто больше не нужно, ничто не радует, и ничего не жаль. Но нужно постараться и взять себя в руки.

Лиммена поправила волосы и убрала опустевший флакон. Она должна жить. Она будет жить. Это ее долг перед страной и дочерью.

Нужно придумать, что сейчас, в этот момент, сможет успокоить ее и принести призрак радости, сладостную иллюзию о том, что жизнь прекрасна. Бокал вина? Того самого, цвета соломы и солнца. Почему бы нет? И красавец Вильдерин — ее пламенный любовник с горячим взглядом. Да, пожалуй, это принесет успокоение.

А потом она заснет под звуки кифары и загадочные истории, рассказанные Вильдерином. Он будет лежать рядом и нежно гладить Лиммену по голове. Сон поглотит все и снизойдет подобие счастья.

Царица выглянула в окно: солнце уже готовилось нырнуть за горизонт, и зной немного спал. Шел двенадцатый день самого жаркого месяца в году.

Глава 12 Вот первый шаг — и раб вошел в столицу

Илиринский дворец поражал воображение! Восхищал, изумлял! Он в корне отличался от замка, в котором Аданэй провел детство и юность. Тот строился крепким, с мощными стенами, а ночами выглядел довольно мрачно. Другое дело царский дворец Эртины. Казалось, в нем живут небесные духи и дети ветров. Многочисленными светлыми башенками дворец устремлялся в облака и словно сам был соткан из них.

Он состоял из двух частей, соединенных длинным мостиком из бледно-голубого мрамора, который располагался довольно высоко над землей. Впрочем, при перемещении по нему высота эта не особенно ощущалась: по краям мостка росли диковинные растения, так что казалось, будто ступаешь по тропинке аллеи.

Да, дворец удивлял Аданэя, он никогда прежде не видел такой роскоши, а потому, неся в руках тяжелый ларец с драгоценностями, поминутно озирался. Две темнокожие девушки-близнецы, которые шли по обе стороны от Аданэя, тоже не могли сдержать восхищенных взглядов. Ниррас же, привычный ко всем красотам дворца, смотрел строго перед собой и уверенно вышагивал по глянцевому полу.

По мнению советника, пришло время преподнести царице дары; он решил, что хватит уже желторотому бывшему принцу отсиживаться без дела, пусть теперь потрудится на благо Илирина и его, Нирраса, благо.

Перед тем, как постучать к царице, он еще раз оглядел троих рабов. На его взгляд, смотрелись они прекрасно. Посередине светловолосый Аданэй — то есть Айн, — а по обе руки от него темнокожие девочки, такие похожие, что их невозможно отличить друг от друга. Обе большеглазые, стройные, с длинными черными волосами, в которые вплетены золотые нити.

Советник осторожно постучал в дверь. На стук выглянула девочка лет четырнадцати, низко поклонилась, увидев Нирраса, и шмыгнула обратно. Через минуту вышла опять.

— Глубокоуважаемый господин советник, Великая царица позволяет вступить в ее покои.

Ниррас коротко кивнул, прошел внутрь, и вскоре из-за двери послышались приглушенные голоса. Советник вышел только через час, и все та же девочка приказала рабам пройти в царские палаты.

Правительница Илирина показалась Аданэю величественной и властной женщиной: строгий лик, гордая осанка, роскошные одежды и обилие дорогих украшений.

«И любят же илиринцы обвешиваться золотом», — внутренне усмехнулся он.

Ниррас тем временем отошел в сторону, указывая на троих рабов широким жестом.

— Моя повелительница, здесь одни из самых редких заморских сокровищ и самых прекрасных невольников из далекого Ишмира. Я прошу принять от меня, твоего верного слуги, эти дары в знак моей преданности.

Брови царицы радостно и удивленно поползли вверх, она неторопливо подошла, запустила руку в один из ларцов и вытянула тяжелое ожерелье, сверкающее изумрудами, затем небрежно провела пальцами по волосам одной из девушек и обернулась к советнику.

— Ниррас, мой Ниррас, ты всегда знаешь, как доставить мне удовольствие, — царица тихонько засмеялась. — Но как тебе удалось заполучить все это?

— Мой бывший слуга — ныне богатый купец — недавно посещал Ишмир по торговым делам. Вот и привез. А я купил. Такие сокровища достойны только царского дворца, а не купеческого дома.

— Понимаю, — царица качнула головой и еще раз окинула новых рабов взглядом. Приказала им сложить ларцы на столе, затем подала знак девочке и та, схватив за руки Аданэя и одну из сестер, повела их к выходу. Третья двинулась за ними. Уже за дверью донесся до Аданэя голос царицы:

— Присядь, советник, продолжим разговор.

* * *

Девочка, по дороге передав двух рабынь другой служанке, привела Аданэя в огромную светлую залу. В центре ее располагался шумный фонтан: красивая мраморная композиция из трех полуобнаженных женщин с кувшинами.

У фонтана стояли лежанки, а на них, развалившись, сидели мужчины и юноши. Судя по металлическим, как и у него, тонким браслетам на руках — рабы. Из помещения вело множество дверей, на которые Аданэй не обращал внимания, пока девочка не повела его к одной из них.

— Ты будешь жить здесь, — сказала она, открыв дверь.

Аданэй увидел несколько кроватей и почему-то сразу вспомнил публичный дом.

— А кто живет в других комнатах?