Гибель отложим на завтра. Дилогия - [167]

Вильдерин в новом порыве припал к ее руке.

— Не надо, милый, не плачь. Хорошо, как хорошо, что ты здесь… хотя, наверное, я этого не заслужила.

Вильдерин не ответил, только погладил царицу по лицу, едва-едва прикоснувшись к ее скулам и губам кончиками пальцев. Лиммена замолчала тоже: ей было тяжело и говорить, и дышать. Она смотрела на молодого раба, отвергнутого любовника, который сейчас, перед ее смертью, стирающей все грани, превратился просто в любящего человека.

Как же она ослепла, что не заметила тогда, давно, его искренности? Почему решила, будто он мечтал лишь о красивой жизни? Но сейчас упали все завесы. И пусть она по-прежнему не чувствовала любви к юноше, но от горячей благодарности и нежности ее сердце заколотилось так сильно, что причинило новую боль.

Она вдруг вспомнила тот первый раз, когда обратила на него внимание. Она спускалась по лестнице и чуть не споткнулась о раба, который в это время присел, поправляя ремешок сандалии. Лиммена хотела разозлиться, но в этот момент смуглый юноша посмотрел на нее и улыбнулся. Дружелюбно, открыто, без намека на раболепие или страх. И Лиммене ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.

Она отогнала воспоминание, чтобы успеть сказать еще кое-что:

— Вильдерин … беги из дворца. Умоляю, беги. Как только… как только я умру, они тебя убьют. Ты слишком близко общался с… Аданэем. Ты раб, ты — напоминание, кем он был. Он не захочет помнить… Беги!

— Нет. Нет, Лиммена. Он последняя тварь, но не посмеет убить меня, ведь я столько раз его выручал!

Царица усмехнулась через силу:

— Ты слишком добрый… слишком хорошо думаешь о людях. Тем более, о царях… Он убьет… Как сбежать — я расскажу… Сейчас… слушай…

Она собиралась продолжить, но тут ее тело сковало болью, мышцы обратились в камень. И она хрипло, страшно закричала. Эти разговоры. Долгие, тягостные. Сначала с Гилларой, потом с Вильдерином. Они забрали все силы, они приблизили к смерти.

Испуганный Вильдерин крепко прижал ее к себе. Она тряслась, хрипела, пыталась что-то сказать, но язык уже не слушался. Одними губами Лиммена прошептала: «Поцелуй».

Но очень скоро Вильдерин понял, что целует уже мертвые губы.

С телом любимой он медленно опустился на пол.

— Очнись! Живи! Живи! — выкрикивал в безумии, склоняясь над ней. Тело царицы дернулось, вызвав в его глазах отблеск надежды, но это оказалась лишь густая, темная кровь, толчком вышедшая изо рта.

В отчаянии он уронил голову на ее грудь и просидел так, пока не вошли жрецы и лекари, которые оттащили его от тела Лиммены, чтобы не осквернял раб своим прикосновением мертвую Властительницу Илирина Великого.

* * *

Похороны Лиммены пришлись на такой же погожий день, каким был и день ее смерти. Усыпанная цветами торжественная процессия звучала горестными воплями плакальщиков и печальной музыкой.

Покрасневшие глаза Латторы, отсутствующий взгляд Маррана. Грустное лицо Гиллары, в котором лишь глаза выдавали ее истинные чувства. Аззира — как всегда безучастная, словно ничто ее не интересовало и не трогало. И хладнокровный Ниррас. Больше Аданэй никого не разглядел в этой пестрой толпе провожающих владычицу Илирина в мир теней.

За гробом, который на плечах несли обнаженные по пояс мужчины, следовала инкрустированная слоновой костью повозка, груженная золотом и драгоценностями: ей надлежало упокоиться в склепе вместе с царицей, дабы в призрачном мире все видели, кем она являлась при жизни. В былые времена к повозке прибавились бы еще и любимые рабы и кони повелительницы. Так что Рэме очень повезло, что сейчас уже не те времена.

«А жаль, — ехидно подумалось Аданэю. — Любопытно, где сейчас эта паршивка?» — с тех пор, как Лиммена перестала вставать с постели, он ее ни разу не видел.

Рэме с Вильдерином среди прочих рабов стояли на балконах дворца и сверху наблюдали за похоронной процессией. Подойти ближе им никто не разрешил бы.

— Эх, — вздохнула Рэме, — было крайне неосмотрительно с моей стороны ссориться с принцем Отерхейна. Но разве я могла знать? — она с тревогой посмотрела в застывшее лицо юноши. — Что же теперь с нами будет, а, Вильдерин?

Тот ответил мрачным взглядом и снова, сузив глаза, недобро уставился в спину удаляющейся колонны. А точнее — в спину Аданэя, который шел с Аззирой в первых рядах. Однако скоро процессия удалилась от дворца и превратилась в сверкающую яркими красками змею, в которой уже не угадывалось ни фигур, ни тем более лиц. Тогда Вильдерин угрюмо отвернулся и ушел с балкона. Рэме припустила следом.

— Ты хотя бы был его другом, — вздохнула она на ходу, заставив юношу еще сильнее сжать губы.

Скрепленные заговором, они добились своего

После погребальной церемонии пришло время Последнего Совета, на котором назначался день коронации, а главное — определялось, кого короновать. Аданэй не особенно волновался за его исход, почти предрешенный.

Несмотря на то, что ему удалось побыть советником не дольше двух месяцев, он узнал, кто чего стоит. Ниррас и впрямь пользовался огромным влиянием, и большая часть знати старалась с ним не ссориться, а потому нескольких значимых советников он сумел переманить на свою сторону, посвятив в заговор незадолго до смерти царицы. Нескольких удалось подкупить, пообещав им еще большую власть при новых правителях. Аданэй догадывался, что на самом деле никто эту власть им не предоставит. По крайней мере, он сам точно не станет этого делать: люди, способные переметнуться за эфемерные обещания, ему не нужны.