Гибель отложим на завтра. Дилогия - [168]

Первым из всех советников на сторону заговорщиков встал Оннар, что Аданэя обрадовало, ведь этот человек отличался дальновидностью в вопросах политики, а также оказывал большое влияние на купеческие гильдии. А потому Аданэй предпочел забыть, что Оннар еще месяц назад смотрел на него с плохо скрытым презрением, и на каждом совете норовил уязвить, уколоть и словами, и всем своим видом: его даже присутствие царицы не смущало.

Однако Ниррас вскоре поборол заносчивость советника поступком, неожиданным не только для Оннара, но и для Аданэя.

В тот день Аданэй пришел к Ниррасу. Сейчас он уже и не помнил, что именно они обсуждали, но скоро дверь раскрылась, и на пороге появился Оннар. Когда взгляд его упал на Айна, он как обычно поджал губы, выражая презрение, и процедил: «Я зайду позже, Ниррас».

— Отчего же? — усмехнулся тот. — Проходи. Я вас познакомлю.

— К сожалению, — по-прежнему недружелюбно отозвался Оннар, — я знаком с рабом Айном.

Однако все же остался, прикрыв за собою дверь.

Ниррас сделал вид, будто не услышал последних его слов и, как ни в чем не бывало, продолжил:

— У него много титулов. Позволь я тебе его представлю. Айн — бывший раб. Айн — супруг царевны Аззиры. Айн — советник. И наконец, Аданэй — кханади Отерхейнский, наследник престола, который ошибочно считался умершим.

Надо было видеть вытянувшееся лицо Оннара! Впрочем, Аданэй поразился не меньше.

— Ниррас, — уронил он, — ты мог хотя бы предупредить!

Ниррас успокаивающе засмеялся и замахал руками.

— Ничего, ничего. Сейчас уже пришло время. Присядь, Оннар. Я думаю, нам есть, что обсудить.

После этого разговора Оннар изменил свое отношение к любовнику царицы: он принадлежал к той части знати, которая очень щепетильна в вопросах крови и происхождения.

* * *

У входа в залу, где предстояло свершиться Последнему Совету, Аданэй лицом к лицу столкнулся с Гилларой и ее дочерью. Женщина посмотрела на него заговорчески. Аззира никак не посмотрела, просто прошла мимо.

Аданэй явился последним, а потому мог рассмотреть всех присутствующих. Латтора и ее муж восседали с горделивым видом, уверенные, что сейчас их объявят царями. Четверо кайнисов — с ними Аданэй никогда прежде не встречался, — обменивались с Ниррасом многозначительными взглядами. Хранительница Короны — старуха, призванная хранить атрибуты царской власти в период перемен — невозмутимо сидела во главе стола. И, конечно же, советники. Кое-кто смотрел на Аданэя с ожиданием и надеждой, в то время как иные — с затаенным злорадством, ошибочно предполагая, будто возомнившему из себя невесть что бывшему рабу недолго осталось находиться в высоком обществе. И еще одно лицо он с удивлением заметил — Маллекши, жрицы Богини. Она-то что здесь делала?

Сегодня Аданэй впервые внимательно разглядел свою жену — царевну, будущую царицу — которая уселась подле Маррана и Латторы, вызвав испуг, едва ли не ужас последней. Аззира не походила на Гиллару, все еще красивую, несмотря на возраст и седые волосы. Неужели она не могла хоть как-то украсить себя перед советом? Рядом с прочими илиринцами, богато одетыми, рядом с ним, Аданэем, она казалась размытым серым пятном, бледной молью: невысокая, худощавая, с черными волосами, закрученными на затылке, в каком-то буром платье из тусклой ткани. И лицо — неподвижное, окаменелое, с равнодушным взглядом и тонкими губами. И хотя нельзя было сказать, что она безобразная — скорее, безликая, — она ничем не напоминала ни на девочку с рисунка, показанного когда-то Вильдерином, ни загадочную царевну из его же рассказа.

От наблюдений его оторвал голос Хранительницы Короны:

— Здесь собрались те, кто решает судьбы. Пришло время говорить, и время отвечать, — начала она церемониальной фразой. — И я возглашаю: пришло время призвать Царей.

Тут же вскочила Латтора, потянув за собой Маррана. Поглядывая вокруг торжественным взглядом, она надменно вздернула подбородок.

— Присядь обратно, милая, — пропела Гиллара, — вас еще никто не назвал царями. Здесь присутствуют и другие наследники.

— Что? — взвизгнула царевна, обернулась на Аззиру и тут же перевела взгляд на Гиллару. — Она?! Она не может стать царицей! Ее муж — бывший раб! — и негодующе топнула ножкой. — Не может! Я сказала — не может!

Аданэй с удовольствием отметил, как растерялись присутствующие, увидев это неподобающее для особы царской крови поведение. Ведь сейчас рядом с Латторой не было матери, которая могла сдержать нелепую истерику.

Кхарра, вторя словам царевны, обратился к Гилларе:

— Это правда. Муж твоей дочери — бывший раб.

Аданэй понял: пришло его время включиться в игру. Он поднялся, обвел всех взглядом и, выдержав паузу, заговорил:

— Сейчас я такой же советник, как и ты, Кхарра. Так ответь, что важнее: кем я был ранее, или кем являюсь сейчас?

— Ты был рабом. Происхождение важнее мнимых заслуг. Да и все мы знаем, как именно ты добился нынешнего положения, — Кхарра фыркнул.

Мысленно Аданэй поздравил себя с успехом. Советник сказал именно то, что он желал услышать.

— Я тоже так считаю, — согласился он. — Главное — происхождение. Тебе интересно, кем я был до того, как попасть в рабство?