Гибель лазарета «Чарльз Декстер» - [11]

— Думаю, она.

— Фиоренцо? — пробормотала Синтия, но ей удалось собраться. — Я, конечно, уверена, что она могла бы без всяких колебаний это сделать. Но зачем? Зачем убивать буджум? И, во имя рыбьих божков, как?

Хестер отвела взгляд.

— Ты должна была разубедить меня. Назвать идею сумасшедшей. Именно так, потому что я ей завидую.

— Завидуешь?

— Если бы профессор Уандрей хоть раз настолько заинтересовался моей работой… — сморщилась она.

— Понимаю, — сказала Синтия и позволила себе легонько похлопать ее по плечу. — Хестер, я думаю, что ты не ошибаешься. Я почти уверена, именно Фиоренцо убила команду того маленького корабля-мусорщика.

— Нам нужно сообщить об этом профессору, — заявила Хестер, когда Синтия рассказала ей о надписи на форме, и сделала шаг по направлению к островку безумного света доктора Фиоренцо.

Теперь уже Синтия схватила ее за руку.

— Думаешь, он не знает?

Она возненавидела себя за то беспомощное выражение, которое появилось на лице Хестер. И за то, что она, доктор Фейерверкер, проболталась, безвозвратно уничтожив нечто ценное в душе подруги.

— Как нам поступить? — очень тихо, почти прошептав, спросила Хестер, хотя их шлемы соприкасались.

«А как мы можем поступить?» — хотела сказать Синтия, но захлебнулась словами. Ведь именно так и совершаются военные преступления. Именно так становятся призраками на архамерском корабле с хмурой гримасой, вырезанной на лице, потому что ты больше никогда не перестанешь хмуриться.

Хестер смотрела на нее с надеждой. Даже зная о поступке Синтии, Хестер верила, что ее подруга примет правильное решение.

Синтия глубоко вздохнула.

— Если Фиоренцо убила «Лазарет „Чарльз Декстер“», то каким образом? Вы с Уандреем сказали, что есть лишь два способа. Очевидно, она не разрезала его на куски, значит…

— Должно быть, она применила какой-то гальванический мотор, — сказала Хестер. — Если она подсоединила его к системе бесперебойного электропитания, а у корабля-госпиталя, даже живого, такая обязательно должна быть, это дало бы ей необходимое напряжение…

Синтия долго вглядывалась в расширившиеся глаза Хестер, прежде чем сообразила, что здесь во тьме, даже находясь так близко, она не могла, не должна была различать все оттенки эмоций своей подруги. Синтия посмотрела направо.

Вдоль коридоров корабля бежали неожиданно яркие огни биолюминесценции. Фиоренцо оживила «Лазарет „Чарльз Декстер“».

— Вот дерьмо! — воскликнула Хестер.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Оторваться от света, который доказывал, что «Лазарет „Чарльз Декстер“» воскрес, было так же сложно, как открыть заржавевший замок. Синтия заставила себя не смотреть и потащила подругу вдоль коридора.

— Теперь нам обязательно нужно узнать, как она его убила. И сработает ли это во второй раз?

— Должно, — сказала Хестер. — Какая бы сила его ни оживила, сильный разряд должен ее нарушить. Просто нужно найти устройство.

— Нравится мне это слово. «Просто». Просто так. Как ты думаешь, оно портативное?

Биолюминесценция «Лазарета „Чарльз Декстер“» шла аритмичными волнами и хаотично пульсировала. Такого Синтия прежде не видела ни на одном буджуме. От диких вспышек света, словно отражающих душевное состояние корабля, у нее дико разболелась голова, а это было явно дурным предзнаменованием.

— Устройство, убившее буджум? Не думаю.

— Значит, находится там, где она его собирала. Но как его найти? Это буджум, где его следует искать?

— Гм, — задумалась Хестер и сделала еще несколько шагов прочь от лаборатории Фиоренцо. — В закрытых архивах есть план. Но профессор Уандрей говорил, что мы не должны делиться с…

— Чужаками, — закончила за нее Синтия.

Хестер смотрела виновато, словно ребенок, которого отчитывают. Конечно же, у архамерцев есть второй, внутренний архив, куда Синтию не допустили. Именно их секреты и позволяли им выживать и сохранять независимость.

— Все в порядке. Ты не должна…

— Нет. В данный момент скрывать просто глупо, да и вредно, — сказала Хестер. — Вот.

Монитор заполнился зеленой разветвленной, словно паучья сеть, схемой коридоров, доступных для людей. У Синтии был лишь миг, чтобы полюбоваться ею, а потом скафандр вдруг начал раздуваться, давление отдалось болью в ушах. Рефлекторно она открыла рот и закрыла глаза. Любому космачу знакомо это жуткое ощущение. Оказалось, всего лишь временный перепад давления, а не повреждение скафандра. Синтия закрыла рот и выдохнула, пока не щелкнуло в ушах.

Открыв глаза, она увидела, как Хестер с облегчением качает головой.

— Лучше оставаться в скафандре.

Синтия глубоко вздохнула и закашлялась. Запах разложения, который она чувствовала с того момента, как впервые переступила шлюз «Чарли», стал очень густым, казалось, его можно почувствовать на вкус. Синтия потратила лишних тридцать секунд, чтобы еще раз проверить, функционирует ли ее скафандр.

— Клянусь блаженной камерой Доджсона, — сказала она и только потом сообразила, что понятия не имеет, как Хестер отнесется к упоминанию святых имен всуе. — Это укоротило мою жизнь на год.

— Хорошо, если только на один, — отозвалась Хестер.

Рукой в перчатке она провела по мертвой переборке «Чарли», словно пытаясь повторить волнообразный узор некролюминесценции. Пальцы нашли углубление. Сквозь прозрачный шлем Синтия увидела маску отвращения на ее лице. Хестер надавила, пальцы исчезли в мягкой переборке. Плоть «Чарли» захлюпала.