Гибель химеры (Тайная история Погорынья) - [28]

Но вот препятствие было преодолено, и их путь продолжился, благо до Академии оставалось немногим более двух верст. Больше никаких неприятностей по дороге не встретилось, не считая ливня, который, выплеснув всю свою яростную мощь в первые полчаса, утихомирился и теперь монотонно накрапывал, как и положено приличному осеннему дождю.

Вскоре впереди забрезжили неясные очертания строений Академии. К удивлению Кузьмы, на сторожевой вышке никого не было.

«Где же сторожевой наряд? Спят, они, что ли? Вот, растяпы!»

Но кузькино негодование оказалось напрасным — дежурная пара отроков находилась внизу и уже открывала ворота приезжим.

— С приездом, Серафим Ипатьич! Как добрались-то? В этакую непогоду!

— Дела не ждут! Кузьма, быстро к Михайле, а кто-нибудь из вас двоих пусть за старшим наставником сбегает, а потом еще Стерва позовет, — к удивлению Кузьки Бурей распоряжался в Академии как на своем собственном подворье. Но времени на удивление не оставалось — протяжный звук рожка не оставлял сомнений — мирные будни кончились.

Спустя короткое время в горнице у Мишки было не протолкнуться. Весть о неожиданном приезде Бурея мигом облетела всех. И хотя о нападении еще ничего не было известно, все понимали, что случилась какая-то беда, справиться с которой возможно только общими усилиями. Собравшиеся, а из взрослых мужиков Академии отсутствовал только Немой, до сих пор не оправившийся от ран, внимательно слушали короткий рассказ Бурея.

— Да… — услышав распоряжение воеводы, задумчиво протянул Алексей. — Не дело это очертя голову бросаться в поход. А с другой стороны от нашей быстроты сейчас жизнь Игната и его людей зависит. Куда не кинь — всюду клин. И так не хорошо, и этак худо.

Ладно. Мы с Михайлой, со Стервом, да с тремя десятками опричников выступаем через час. Михайла — все в бронях, да чтоб взяли двойной запас болтов, ну и еды на пару дней.

— Я тоже с вами, — пророкотал обозный старшина.

— Добро, — Алексей кивнул и повернулся к Дмитрию. — А ты возьмешь еще три десятка и с рассветом выступите в Ратное. Там Аристарх скажет, что вам делать.

— Теперь ты, Глеб, — глаза всех присутствующих устремились на бывшего десятника. — Остаешься в Академии за старшего, дозоры усилить, за околицу без нужды не ходить, и поодиночке тоже — если какая надобность случится, посылай по трое. Глядеть в оба, особенно за новыми работниками. Всем все понятно?

— Собаки после такой грозы, боюсь, след не возьмут, — подал из угла голос Стерв. — Надо ли их брать?

— Все равно бери, пригодятся, след не след, а чужой запах смогут почуять да о засаде предупредить. Все, разговоры закончены, — прихлопнул Алексей ладонью по столешнице. — Дела не ждут! За работу, други!

— Дядька Бурей! Дядька Бурей! — выскочившая из своей горенки полуодетая Юлька яростно теребила обозного старшину за промокший рукав. — Да что случилось-то? С чего все всполошились?

— Иди досыпай, Ягодка! — видно было, что тот не был расположен вступать в долгие разговоры. — Не девичьего ума это дело.

— А я хуже последнего отрока Младшей Стражи что ли? Вон даже Прошке сказали — побежал псов собирать для похода. А мне… никто ничего, как нет меня. Мишка и тот… — на глазах юной лекарки заблестели слезы.

— Ох, и хитра же ты, знаешь ведь, что не могу я спокойно на твои слезы глядеть, — Бурей попытался изобразить на лице улыбку. Получилось это у него неважно, но Юлька, занятая своими мыслями, не обратила на его гримасы никакого внимания.

— Так расскажи, в чем тут такая срочность и тайность, что ты ночью, в грозу, сюда прискакал? И еще хочу спросить у тебя, — девушка, специально оглянулась, чтобы убедиться, что никто из посторонних их не слышит. И хотя никого не было, все же понизила голос почти до шепота, — про Волчка. Ты так и не рассказал в прошлый раз — откуда он взялся.

Избавиться от юной лекарки, впившейся в него как клещ, было почти невозможно и Бурей со вздохом капитулировал:

— Ладно, Ягодка. Пошли, я пока в сухое, что у Немого взял, переодеваться буду, тебе кое-что и расскажу.

— А тогда пошли ко мне. Там и не услышит никто, да я всю твою одежу приберу и с утра сушиться вывешу. Пойдем, а?

— Ну что с тобой поделаешь? Пошли.

Первые несколько минут — пока Юлька вздувала в своей горенке лучину и искала чистый рушник для утирания, а Бурей, в свою очередь, стаскивал с себя мокрую сряду, оба молчали. Наконец, девушка не выдержала:

— Ну, не тяни, что случилось-то?

— Тати неведомые на усадьбу Игната напали. Жив, Игнат со своими, аль нет, неведомо. Но Корней с ратниками, кого быстро собрал, еще вечером к ним на помощь выступил. И Алексею с Михайлой велел с опричниками к игнатовой усадьбе на подмогу идти.

— Что ж за тати такие, откуда взялись? А Мишаня еще от ран не оправился как следует… Ты пригляди за ним, дядька Бурей! Христом-Богом молю!

— Не отрок ведь он уже, а воин опоясанный! Или может я его за ручку водить должен?!

— Ну, хочешь, я перед тобой на колени встану? Ведь я… ведь он… Ведь люблю я его… и не жить мне на белом свете, если с ним… что худое… — захлебнулась рыданиями юная лекарка.

— Что ты, что ты, Ягодка! — Бурей с трудом поднял обхватившую его колени девушку. — Полно убиваться, ведь не на казнь же он едет. За ради тебя и я за ним присмотрю, да и Алексей, чую, тоже без догляда не оставит. Уж будь уверена.