Гибель химеры - [67]

Но новых "добрых дружеских пожеланий" драконы не изъявляли, а потому будем следовать старым договоренностям. К тому же захват Иллириена отнюдь не пустая блажь. Иллириен — не конец войны, но это символ императорской власти. Его захват — открытый вызов, словно брошенная в лицо перчатка. Разумеется, только в том случае если я намерен выдвинуть свои претензии на императорский трон. Но я, к счастью, не намерен делать подобной глупости.

— Возврат Иллириена в руки преданных императору домов и разгром главных сил людей остановит войну, — соврал я, внутренне проклиная себя. Слова — это тоже оружие. Возможно, даже более могущественное, чем самая большая армия. Пусть лучше он, да и все остальные, думают, что цель этого похода благородна, а не невыполнима. Всегда не любил лицемеров, и вот — я сам им стал. Говорю одно, размышляю о другом, а делаю третье. Прервав несколько затянувшееся молчание, я продолжил: — Ели Артис действительно жив, то это может многое исправить. Илиону даже не придется выдвигать свои претензии на престол. Он может объявить себя или Весмину регентом до выздоровления императора. Как только эта новость расползется по землям империи, межусобная свара эльфийских домов должна утихнуть. А все ее участники четко поделятся на два лагеря: за и против императора. Последние, я надеюсь, будут в меньшинстве. Обильное кровопускание последних месяцев должно было прочистить головы Высоких лордов или хотя бы Младших.

— Действительно жив? Думаешь, леди Весмина с нами не до конца откровенна?

— Думаю? Нет! — мои губы исказила легкая полуулыбка. — Я уверен в этом…

В эльфийский лагерь мы возвращались в молчании. Отправив Мезамира и большую часть охраны устраиваться на ночлег, я направился к уже знакомому костру.

Весмина дремала в кресле, подтянув колени к подбородку и укрывшись плащом словно одеялом. Но когда я появился в пятне неярко мерцающего света костра, ее ресницы затрепетали, она открыла глаза и устало посмотрела на меня.

— Боюсь, леди, что мне нечем вас порадовать.

— Пленник не заговорил?

— Заговорил, но с этого мало толку. Он почти ничего не знает. С уверенностью можно сказать только то, что кому-то из северных мятежников ваше воскрешение не понравилось.

— Это просто немыслимо! Мало нам забот с людьми и Старшими так еще и этот нелепый мятеж Младших на севере.

— Нелепый мятеж? Старшие дома начинают войны, а на полях сражений гибнут Младшие. Не удивительно, что последним это надоело. А ваши сумасшедшие законы? Atalante Ole'a и прочее…

— Не стоит. Ты не забыл, что по нашим законам я сама все еще считаюсь Младшей, — при этих словах Весмина внезапно улыбнулась, чему-то своему. — Уже давно понятно, что отношения между Старшими и Младшими надо как-то менять. Но для того чтобы сломать эту систему, пришлось бы развязать войну между эльфийскими домами.

— С развязыванием войны эльфийские дома прекрасно справились самостоятельно, — заметил я. — Впрочем, обустройство империи — это ваши с Илионом проблемы. Я здесь только из-за людей. Да и глупо сейчас делить шкуру неубитого медведя.

— А кто не столь давно выторговал у меня Канн-Сильван? — усмехнулась Весмина.

— Зачем упускать то, что само плывет в руки. Мне не нравится менять кровь своих солдат на приобретенье новых земель, но и проливать ее за простую благодарность я не намерен.

— Слава спасителя империи тебя не прельщает?

— У меня плохая память на языки. Напомните мне леди, как по эльфийски называется цветок Кровавник? Венками из этих цветов эльфийские дома украшают свои фамильные усыпальницы.

— Аlika'аr[5] — Весмина, на миг прикрыла глаза, показывая, что поняла мой ответ.

Глава 13. Эхо былой любви

Безликая и ничем не примечательная комната для постояльцев была подстать второсортному придорожному трактиру, в котором она и располагалась. Грубо сколоченный топчан с набитым соломой тюфяком, два колченогих стула, да огарок свечи на подоконнике возле замызганного окна — вот и все небогатое убранство.

Выдра неспешно подошла к окну, провела кончиком пальца по подоконнику и брезгливо скривилась. На пальце остался серый след, а на некрашеном потемневшем от времени дереве появилась отчетливая полоса. Нет, второсортным она этот убогий трактир назвать поторопилась. Дыра дырой! Даже припортовые забегаловки Канн-Сильвана поприличней будут! Впрочем, изгнанной эльфийке доводилось ночевать в местах и похуже этого. К тому же сегодня кормить местных клопов она и не собиралась.

— Где этот таинственный наниматель. Падший его забери! — проворчала Выдра себе под нос, вытирая палец о заткнутые за пояс дорожные перчатки. На поясе рядом с перчатками виднелись потертые ножны, хранившее в себе острое тело стилета с украшенной серебром рукоятью.

Обстоятельства, занесшие Выдру так далеко на север от Финаве, были простыми — деньги. Забавные кругляши, что могут многое. Не все, но многое — этого у них не отнять. Особенно когда их множество и они приятного желтого цвета. "Золото — презренный метал!" — скажут лицемеры и святые. Но когда первые отказывались от пары лишних золотых кругляшей? А вторых в живую никто и не видел.

Стоило Выдре показаться в порту Канн-Сильвана, как на нее вышел посланец неведомого, но весьма богатого, судя по обещанной плате, заказчика. Подробности заказа он не сообщил, но настоятельно просил, не откладывая, двинуться на встречу со своим господином. Сулил настоящие золотые горы. Одно только это могло насторожить. Но с началом войны контрабандисты Канн-Сильвана сидели практически без дела. Многие перебирались дальше на восток, а остальные подумывали последовать их примеру. Закрытые границы королевства полукровок их не смущали. Контрабандисты Канн-Сильвана свободно ходили по всему Финаве и ее многочисленным притокам, умудрялись просачиваться под носом у речных патрулей эльфийских домов. Да и не могла королевская армия полностью перекрыть границы — просто не хватило бы сил.