Гибель Гражданина - [25]

- Впору? - спросил я.

- Рубашка чуть великовата. А куда девать это? Она показала сверток с остатками вечернего наряда.

- Бросай в кусты, - сказал я и осклабился. - Нашим приятелям будет, что исследовать.

Сверток улетел. Я протянул Тине пистолет:

- Возьми. Стреляй не спеша и не обращай на меня явного внимания. - Я уселся на валун и принялся наблюдать. Тина осмотрела пистолет, сняла предохранитель большим пальцем и выстрелила. - Бери выше на два дюйма, - сказал я. - Не на шесть часов наводи, а прямо в центр... Тебе, конечно, следует доложить, что появился хвост, но час или два роли не сыграют. Если бы мы въехали в город, напялили на тебя джинсы и ринулись к ближайшему телефону, приятели поняли бы, что испеклись. Будем делать вид, что бродим по свету и чихаем на все вокруг: пускай действуют не торопясь - и здесь, и в Санта-Фе.

Тина выстрелила и попала.

- Это часом не полиция?

- Маловероятно, Зачем полиции выдерживать нас в холодильнике? Фараоны просто набросились бы, ухватили и проводили в тюрьму. Наверняка - шайка Эрреры. Девочка условилась о встрече прошлой ночью, не пришла, и парни завертели колесами.

- Да, пожалуй, верно. А как же нас обнаружили? Дождавшись выстрела, я ответил:

- Сам разболтал.

Тина удивленно обернулась.

- Вот этим длинным языком. Сказал Эррере, что утром поеду вдоль Пекоса. Эррера, безусловно, доложила, прежде чем отправилась в студию. Потом не явилась на место встречи, и ребята ринулись на перехват, рассчитывая, что я не изменю маршрута, дабы все выглядело естественным. Времени оказалось предостаточно: подопечные долго дурачились в холмах, да и пикап - не гоночная машина. Они только проследили за дорогой, а потом пристроились позади. - Тина опять выстрелила. - Теперь они знают, что ты жива. И даже если ничего не нашли, все поняли. К Амосу Даррелу пошлют нового агента.

- А ты говоришь, бродить по свету, чихая на...

- Да. Они еще не знают, что мы знаем. Они думают, что мы думаем, будто оставили их с носом. Они полагают, что мы полагаем, будто Амос в безопасности, по крайней мере на время. Выходит, никакого смысла кидаться на нас нет, можно повременить, позволить новому хвосту выждать и взяться за дело основательно. А Маку или кому там еще легче будет позаботиться об очаровательной публике, если мы продолжим вертеться на арене, стрелять по жестянкам, заниматься любовью и вообще изображать парочку молокососов на пикнике.

Тина вздрогнула, пуля ушла мимо.

- Хочешь сказать, что за нами следили, когда...

- Похоже.

Она рассмеялась, но слегка порозовела.

- Грязные извращенцы! Минуту погодя, Тина добавила:

- Но необходимо доложить, рассказать Маку!

- Безусловно. Они того и ждут. В конце концов, агент обязан рапортовать, что покойник надежно закопан, а уйти удалось, как по маслу. Скоро свернем позавтракать и позабавим приятелей зрелищем телефонного звонка. Никакой беды в этом нет, надо только держаться просто и беззаботно.

Тина кивнула, крепко стиснула рукоять, быстро, один за другим, расстреляла оставшиеся патроны. Пули то колотили жестянку, то шлепали мимо: снайперской меткости не наблюдалось. Нам обоим не суждено было прославиться ни задувая выстрелами свечи на расстоянии десяти шагов, ни стряхивая пепел с сигары тем же образом, на том же расстоянии. Отобрав и перезарядив пистолет, я взял Тину за плечи, поцеловал.

- Давай продолжим представление! Извращенцы честно заплатили за вход.

- Старые вонючие козлы, - сказала Тина. - Но если пришли в цирк, пускай любуются.

Она внезапно рванулась, подставила ногу, толкнула - и я обнаружил, что падаю и приземляюсь прямо на задницу, едва не ломая при этом крестец.

- Какого...

- Что, забияка? - закричала Тина со смехом. - Вчера был таким решительным и храбрым - набросился неожиданно, когда женщина пришла в платье и не могла ответить! А ну, вколоти мне в темя что обещал!

Ее нога дернулась. Я пытался перехватить, но движение оказалось обманным. Последовало что-то вроде быстрой синкопы, удар подошвой по заду настиг меня, вставшего почти на четвереньки, и послал вперед, лицом на землю. Тина ринулась вдоль русла, заливаясь хохотом. Я поднялся и бросился следом. Она была в лучшей форме, однако ноги у меня длиннее и к бедному кислородом воздуху привычка давняя. Тина пыталась увернуться, вскарабкаться наверх, но берега поднимались чересчур круто; я ухватил противника за лодыжку и потянул к себе, вызвав тем самым небольшую пыльную лавину.

Тина вскочила и ударила ребром ладони по шее - прекрасный парализующий удар, только я вспомнил соответствующий блок. Тина отпрыгнула назад.

- Черепаха! - выдохнула она. - Студень! Пари держу, вот этого ты не помнишь!

И мы продолжили добрые старые упражнения в рукопашном бое и членовредительстве - наполовину всерьез, ослабляя удары лишь настолько, чтобы не изувечить, если другой зазевается. Она была проворна и хорошо тренирована: некоторых приемов я вообще никогда не видал. Наконец, мне достался рубящий удар по переносице, выбивший слезу, однако недостаточно быстрый. Я ухватил Тину, скрутил, повалил и прижал к земле. Мы задыхались - оба - в разреженном воздухе высокого пустынного плато. Я держал ее, покуда она не прекратила брыкаться. Потом начал целовать - основательно и не торопясь, а когда перевел дух, Тина лежала и смеялась.