Гибель Фаэтона - [4]

Я был старше'всех, переросток. Семь лет отслужил в армии. Мне исполнилось двадцать девять лет. Профессор приближался ко мне последнему и с подозрением, но всегда тактично. Он знал обо мне все. И как я откровенно смеялся на семинарах, когда профессор спорил с академиком Вальтером, хотя я плохо понимал их спор, но интуицией догадывался, что Вальтер просто "объезжает" профессора Ахиезера. Мой смех сразу обрывал Вальтера. В пылу полемики он кричал: "Кто там ржет?" Я прятался за спины. Я ведь был "теоретик". Профессор из-под очков бросал на меня острый, наметанный взгляд, словно говорил-формулировал: "А, собака, догадался!" И начинал стегать Вальтера-экспериментатора узлом формул. Не хватало доски, Ахиезер уже писал на стене. Потом взывал к самому себе: "Почему не видно? Почему не видно!" Всю аудиторию смешил.

На шестом курсе, как правило, преподавали молодые кандидаты. Понять ничего было нельзя. Я задавал каверзные вопросы, которые ставили в тупик молодых. Они старались пояснить, путались, пунцовели и окончательно запутывались. Я вынужден был говорить: "Понятно". Хотя еще больше не понимал.

Наступил мой черед. "Ну как, воин? Не простую задачу я тебе задал?" "Не простую",- соглашался я. "Ищи",- отвечал профессор!

Я выискивал, но не находил. Но вот однажды он задал мне задание, и у меня пошло. Он выписал мне уравнения и, моргая, подал: "Решай".

А уравнения с пятого по восьмой порядок. Я буквально исписывал горы бумаги, но разрешить эти уравнения мне не удавалось. А защита уже шла.

Но я был упрямым и не сдавался. И, наконец, принес ему решение уравнений на двухстах исписанных страницах. Ахиезер схватился за голову, спросил: "Что это? Роман?" - "Нет, ваше уравнение".- "Вы нашли, вычислили нелинейные поправки?" - "Не решил".- "Оставьте, я посмотрю".

Прихожу к профессору через неделю. Встречает: "Что же будем делать дальше?" Я промолчал. "Хорошо. Делайте, пишите свою дипломную работу".

Я за три недели запестрил ее формулами. Защищал же ее профессор Ахиезер. Я пытался что-то выразить оппонентам, но тотчас вставал Ахиезер и утверждал: "Это так". Я сдерживал себя, сидел и подозревал, что и мои оппоненты ничего не понимали, куда их уводят студент вкупе с профессором, в какие дебри они лезут, и тухли. Я только лишь прозревал, а профессор пытался залезть внутрь какой-то трубки с запаянным концом, из которой выкачан весь воздух и остался вакуум, один вакуум, и ничего больше, но вакуум горячий, сверхгорячий. Чем больше вакуума, тем горячее сама трубка. Вот-вот она расплавится и поплывет и схлопнется...

Окончилась защита, все поздравляли друг друга. Радовались другие.

Я грустил. Ко мне не подходили. У тех оппоненты хоть что-то понимали, трясли головами, кивали, улыбались, смеялись. Моя защита прошла без улыбок. Будто я и не дававший мне слова вставить профессор просто объезжали их на каком-то цифровом коне.

После защиты профессор пригласил нас всех к себе. Мы уселись кто где. Я уже знал, что будет мне. Профессор отбирал нас. Когда очередь подошла ко мне, профессор протянул мне руку, сухо ее пожал и проговорил: "Вас к себе я не могу взять. Если хотите, оставлю вам свободный диплом". Я молча согласился.

ПОСЛЕ...

Если вы получили университетский диплом, это ставит вас на голову выше всех выпускников вузов. Вы уже можете задаваться любым вопросом и находить в библиотеках все, что вам надо. Я пошел работать в вечернюю школу. Но у меня из головы не выходила плазменная пустота Земли. Я пытался сразу же ответить на этот вопрос, но оказалось, что это вопрос всей моей жизни. Он постоянно меня тревожил, и к ответу на него я подхожу лишь сейчас.

Сверхглубоких скважин я не боюсь. Они от силы пройдут до глубины 15-20 километров и застопорятся. Их будет стопорить все возрастающая температура, которая на Кольском полуострове вместо расчетной на 10-м километре - 100 градусов Цельсия, оказалась равной 180 градусам. Это только лишь означает, что с глубины 7 километров температура возрастает не по линейному закону, а как-то иначе.

Чего же тогда я опасаюсь?

Взрывов водородных бомб под землей, особенно французских, в океане, на атолле Муруроа.

Какая механика этих взрывов и почему я опасаюсь за океан? Дело в том, что океанское дно и моложе земной коры на суше, и тоньше. Оно в иных местах 25 километров, в других - 15 километров. Дальше его подстилает магма, которая не может пробиться сквозь слой воды. Взрыв водородной бомбы - это горячее бурение, превосходящее холодное в тысячу раз, в десятки тысяч раз по ширине. Оно также заплавляется снизу всякий раз. Но мы не знаем процессов, происходящих в глубине Земли.

Я хочу обратить внимание читателей на то, как при очередном взрыве бомбы в океане что-то происходит: взрыв проникает в ту сторону, где поверхность мягче. Мягче она там, где находится магма - верхняя распаленная подстилающая плазму, которой наполнена Земля. При взрыве водородной бомбы образуются линзы на глубине и отражение этих линз в атмосфере, над Землей. Чем мощнее взрыв водородной бомбы, тем мощнее образование линз по глубине, тем "тверже" линза в атмосфере, которую сносит течение воздуха и мало-помалу разрушает. Но то же происходит и на глубине, только лишь с тем различием, что эта образующаяся линза - твердая, из гранита-базальта. И давление снизу (из глубин Земли на нее) больше.