Гибель Дракона - [22]

– До «прохладного Токио», пожалуй, еще года три пройдет, – Есимура расслабил шнурок у ворота. – Я думаю, это будет не раньше, чем завершится строительство сверхнебоскребов в Центральном районе.

Онодэра, повернув голову, посмотрел через заднее стекло на убегавшую назад улицу. Высоко в небо поднималось новое здание объединенного Яэсу-Токийского центрального вокзала, а вокруг, в Маруноути и на Гиндзе, выстроились, словно поставленные торчком огромные книги, высокие громады из стекла и алюминия. Эти плоские здания примерно на высоте двадцатого этажа соединялись воздушными коридорами, висящими над улицей, скоростные магистрали протянулись между ними на уровне десятого этажа, а с крыши вокзала как раз в эту минуту поднимался стоместный вертобус с двумя парами лопастей, отправлявшийся во Второй аэропорт.

Этот город все время растет ввысь. А люди внизу все глубже загоняются в ущелья, куда никогда не заглядывает солнце, а то и еще ниже – под землю… В сырых, вечно влажных, затененных местах что-то постоянно гниет. Не только то, что устарело, отстало, застряло, отброшенное потоком, но и те, кто провалившись, не в состоянии выкарабкаться… Бледная, уродливая жизнь, черпающая соки в том, что в процессе превращения в неорганическую материю распространяет душное тепло и миазмы…

До каких же пор этот огромный город будет менять свой облик, думал Онодэра.

Токио все время менялся, это началось очень давно, когда Онодэра был еще ребенком. Ломали старые дома и прокладывали дороги, выравнивали холмы, вырубали леса и строили большие здания. Когда Онодэре было десять лет, Токио готовился ко Всемирным Олимпийским играм. Он изменился тогда до неузнаваемости. Но и после Олимпиады работы по переустройству продолжались: перекапывались дороги, всюду грохотали бульдозеры, повсеместно вздымались стальные и бетонные конструкции, небо подпирали гигантские краны. Придет ли такое время, когда этот город обретет хотя бы относительно стабильную красоту?..

– Сверни налево, в тоннель, – сказал Есимура. – Здесь сквозной проезд.

Машина очутилась на широкой подземной улице. Справа от проезжей части была стоянка для машин, а слева – за бледно-зелеными стеклами витражей тянулись тротуары и магазины. Здесь торговали только дорогими вещами и предметами роскоши. Было тихо и малолюдно. Синтетическое покрытие поглощало звук шагов. Стены и потолок тоже были облицованы звукопоглощающими материалами.

Есимура свернул в узкий коридор между ювелирным и галантерейным магазинами. Кажется, мелькнула вывеска «Мирт», но Онодэра не обратил на нее внимания. Он заметил другое: ковровая дорожка под ногами медленно двигалась. Освещение становилось все более тусклым, за поворотом сделалось совсем темно, и только в дальнем конце янтарно светилась дверь.

– Добро пожаловать!

В темноте у стены что-то шевельнулось, и перед ними появился бой в смокинге.

– Ваши вещи?

– А мы без вещей!

Есимура даже не остановился, бой засеменил перед ним. Пройдя по пушистому винного цвета ковру между слабо мерцавшими стенами, они уселись в удобные кресла. Рядом с их столиком в горшке росла веерная пальма. Тихий ненавязчивый музыкальный фон. Абстрактная скульптура, за ней – освещенная голубым светом сцена.

– Кого я вижу! И так рано!

Неизвестно когда и как рядом появилась миниатюрная девушка в белом мини из материала под акулью кожу.

– Наверху жара, – буркнул Есимура, утираясь надушенным осибори[3]. – Что в Татэсина? Когда ты оттуда вернулась?

– А я туда и не ездила. Там, говорят, небезопасно.

– Боишься землетрясения? Но ведь Татэсина южнее Мацусиро.

– Говорят, уже в Комуро трясет. Девочки, которые ездили, угробили машину. На нее упал огромный камень. Правда, они немного повеселились, пошумели в Хаяма.

– Джин-тоник, – сказал Есимура бою.

– Джин-ликкий, – присоединился Онодэра.

– Познакомьтесь. Онодэра – служащий нашей фирмы. А это Юри-сан.

– Очень приятно, – сказала Юри. – А чем вы занимаетесь?

– Управляю глубоководным судном.

– О-о! Подводной лодкой?

– Нет, это не военное судно, а такая штуковина, которая может плавать у самого дна на глубине десять километров, – объяснил Есимура.

– Потрясающе! Но уж если вы работаете на таком судне, то наверняка умеете нырять с аквалангом?

– Умею, – усмехнулся Онодэра.

– А вы не согласились бы поучить меня? Хотя бы разочек! Говорят, это опасно!

– А Мако пришла? – спросил Есимура, взяв поданный боем стакан джина с тоником.

– Да, только что. Сейчас, наверное, красится.

– Позови ее. Хочу узнать, как она сыграла в гольф с Накагавой.

– Думаю, что проиграла, раз молчит. Если бы выиграла, проходу бы никому не дала, – Юри поднялась и, положив руку на плечо Онодэры и заглядывая ему в лицо, спросила: – Так научите меня? Когда?..

– Если будет свободное время, – коротко ответил Онодэра.

Стали появляться посетители, из полумрака возникли тонкие фигурки хостэс[4]. Онодэра беспокойно огляделся, потом крепко, всей рукой схватил запотевший стакан с бледно-зеленой жидкостью и кусочками льда и осушил его двумя глотками.

– Прикажете повторить? – спросил бой.

Онодэра кивнул.

Подошла другая хостэс и, едва кивнув Онодэре, уселась рядом с Есимурой и стала ему что-то шепотом говорить. Кажется, она выспрашивала о ком-то из клиентов. Онодэра взял подсоленный земляной орешек и одним глотком выпил половину второй порции. Он начинал скучать. И ушедшая Юри, и сидящая рядом с Есимурой хостэс в каштановом парике отличались красотой и изяществом, но на их молодых лицах – а девушкам было не больше двадцати трех – четырех лет – лежала неизгладимая печать утомления. Дорогой шик в одежде – и несвежая кожа. Прекрасно держатся, но обе какие-то колючие. Зарабатывают, небось, в трое-четверо больше такого служащего, как он, и все же их пожирает какая-то неутолимая жажда. Конкуренция, зависть, ревность, деньги, неудержимое желание роскоши, блеска терзают их, сжигают изнутри… Что-то в них раздражающим образом действовало на Онодэру.