Гибель богинь - [2]

И тут же сбежала на кухню, сославшись на хозяйские хлопоты. Надо было оценить внезапное появление этого гостя в ее степенном семейном доме, понять, как следует вести себя, как успеть первой сознаться в знакомстве, если гость вдруг решит предаться воспоминаниям. Хотя вряд ли: он подмигнул, обещая хранить тайны. А Гога умел хранить их, так и не похваставшись никому, что был ее любовником.

Только окончательно успокоившись и продумав, как вести застольную беседу, Надя решилась вернуться. Заставив себя улыбаться самой обворожительной из хозяйских улыбок, вошла, готовая говорить что-то необязательное, но мужчины вели деловой разговор, и Надя с огромным облегчением начала накрывать на стол.

— Вы — головное НИИ, и согласно договору наш завод обязан обеспечивать вас производственной базой. — Сергей Алексеевич говорил спокойно, и только Надя могла уловить чуть слышный металл в его голосе. — Не следует останавливаться на том, что зафиксировано документом, — это не подлежит обсуждению. А вот предложенный вами агрегат — подлежит, и тут наши эксперты не только могут, но и обязаны сказать свое слово.

— Сказали уже, — криво усмехнулся гость. — Вы, естественно, читали их заключение? Это же смертный приговор нашей годичной работе: на улице — октябрь, и мы физически не сможем переделать проект в этом году.

— Его нельзя переделывать. Его надо делать заново, от нуля.

— И это говорит руководитель! — театрально воскликнул Игорь Антонович. — А план? Обязательства? Соревнование? Премиальные, тринадцатая зарплата, начисления за освоение новой техники? Вы же одним росчерком пера лишаете нас всего!

— Извините, — сказал хозяин. — Я должен помочь жене.

Сергей Алексеевич полагал, что ушел от неприятного разговора, но Надя хорошо знала бульдожью хватку Гоги. Он всегда добивался своего, он и ее-то добился только потому, что обладал упорством, перед которым трудно было устоять. И сейчас выжидающе поддакивал, слушая рассказы о местных достопримечательностях, а когда выпили, усмехнулся так, будто его вдруг осенило:

— А ведь я понял истинную причину вашего отказа, Сергей Алексеевич. Наш агрегат требует высокой точности, с которой вам не хочется связываться.

— Ваш агрегат — вчерашний день, — резче, чем собирался, сказал директор. — Вас обязали в соответствии с решением пленума, а вы, недолго думая, скопировали изделие западных немцев, не потрудившись даже узнать, по какой причине немцы сами прекратили производство. Если НИИ нужна справка на сей предмет, завтра же мои работники ее подготовят.

— НИИ необходимо запустить свою работу в производство не позднее первого января следующего года, — негромко сказал Игорь Антонович, в упор глядя при этом на Надю. — Мы готовы подписать обязательство о доводке конструкции, но запустить нас в производство надо этим годом, иначе вся наша программа окажется под откосом…

Господи, почему он смотрит на нее? Надя опустила ресницы, вновь вскинула и вновь встретила его изучающий взгляд. На какое-то мгновение ей вдруг стало страшно, но она пересилила себя и улыбнулась.

— Вы не пробовали этот салат, Игорь Антонович.

— Благодарю, это очень вкусно, — гость говорил сухо и напряженно. — В будущем году нашему шефу стукнет шесть десятков: хорошенький юбилей вы ему устроите, Сергей Алексеевич.

— Поймите, Игорь Антонович, это же невозможно! — хозяин отбросил скомканную салфетку. — Запустить в производство заведомо негодную конструкцию только потому, что вашему шефу исполнится шестьдесят, извините, это… Это безнравственно.

— Безнравственно? — точно вслушиваясь в звучание, протянул гость и неожиданно улыбнулся. — Вы тоже считаете, что это безнравственно. Надежда Васильевна?

— Извините, я не следила за вашим спором, — сказала Надя, поспешно вставая. — Позвольте, я переменю тарелки.

Она ухаживала машинально: все силы уходили на то, чтобы не покраснеть. В ушах стоял звон, все плыло перед глазами, но она справилась, не покраснела и расслышала голос Игоря Антоновича. Кажется, он уже перестал уговаривать хозяина, болтал о чем-то совсем ином; легко болтал, непринужденно, а к ней обратился вдруг и вроде бы ни с того ни с сего:

— Сергей Алексеевич говорил, что вы учились в Москве, в ГИТИСе, Надежда Васильевна? Вы не знавали случайно Николая Мироновича Кудряшова? Нет? Жаль, очень любопытный товарищ этот «папа Коля», как его называла последняя пассия…

Господи, все-таки на свете есть еще чудо: зазвонил телефон, и Надя ринулась в прихожую. «Зачем? Зачем он вспоминает давно ушедшее? И зачем она, дурачась, так часто называла мужа „папа Сережа“…»

— Не ушел еще гость? — болтала тем временем по телефону Ленка. — Надь, я у Машки, звони, если осложнения.

Надя заставила себя вернуться в комнату, заставила улыбаться. А сама с ужасом думала, что еще успел сказать Гога, пока она говорила с Ленкой.

— Барин, жуир, эрудит — словом, у него было чем кружить головы двадцатилетним дурешкам, — как ни в чем не бывало продолжал Игорь Антонович. — Для него это была игра, спорт, способ самоутверждения: он за вечер отбивал девчонку у любого. И представляете, этот любимец женщин и баловень судьбы влюбляется в свои пятьдесят, как в восемнадцать.