Гибель Атлантиды - [41]

За тысячи лет до того как ученые XX в. начали признавать возможность существования Атлантиды и ее гибели из-за действия каких-то космических сил, мифы планеты красочно отразили посланную небесами катастрофу — настолько опустошительную, что ее последствия почувствовали во всех частях планеты. Этот общий мифологический сюжет является, без сомнения, уникальным, и его с трудом можно отделить от нескольких сотен других известных легенд о потопе. У большинства из них есть (общая для всех этих мифов) центральная часть истории, связанная с непосредственной причиной потопа. Воссозданию и разбору всех этих преданий потребовалось бы посвятить целую книгу. Для целей же нашего исследования подробно изложены лишь выборочные примеры, взятые из легенд разных стран и народов, находящихся под впечатлением этой катастрофы, и позволяющие бросить мимолетный взгляд в прошлое.

Внеземная причина потопа упоминается в незаконченном диалоге Платона «Критий», послужившем главным источником информации о затонувшей цивилизации. Последний абзац из этого диалога звучит следующим образом:

«И вот Зевс, бог богов, блюдущий законы, хорошо умея усматривать то, о чем мы говорили, помыслил о славном роде, впавшем в столь жалкую развращенность, и решил наложить на него кару, дабы он, отрезвев от беды, научился благообразию. Поэтому он созвал всех богов в славнейшую из обителей, утвержденную в средоточии мира, из которой можно лицезреть все причастное рождению, и обратился к собравшимся с такими словами…» (перев. С.С. Аверинцева).

Рассказ обрывается как раз на том месте, где должна быть провозглашена судьба Атлантиды. Но появление Зевса — Громовержца в этот важнейший момент может означать, что природа катастрофы, которая должна последовать, будет иметь внеземное, небесное происхождение. И из фраз, которые использует Платон, становится ясно, что Зевс имеет в виду свое личное участие в наказании атлантов (…решил наложить на него кару…). Если бы бог не был «кровно» заинтересован в их наказании, он просто послал бы кого-нибудь из олимпийцев выполнить его волю. Атлантида была сметена морем, но довершили уничтожение бог моря Посейдон и Зевс — владыка небес. То, что Платон включил в свой рассказ Зевса как инициатора катастрофы, может означать только одно: под источником бедствия он понимал некую космическую силу.

Овидий, великий римский поэт, чувствовал обязанность завершить рассказ Платона (используя латинские имена «Юпитер» и «Нептун» вместо «Зевс» и «Посейдон»).

«Третьим за теми двумя век меди явился на смену;

Духом суровей он был, склонней к ужасающим браням, —

Но не преступный еще. Последний же был — из железа,

Худшей руды, и в него ворвалось, нимало не медля,

Все нечестивое. Стыд убежал, и правда, и верность;

И на их место тотчас появились обманы, коварство;

Козни, насилье пришли и проклятая жажда наживы.

…

Это Сатурний-отец[31] увидал с высокой твердыни

И застонал…

Сильным в душе запылав и достойным Юпитера гневом,

Созвал богов на совет…

…

„Должен смертный я род погубить. Клянусь реками

Ада, что под землей протекают по роще стигийской, —

Было испытано все. Но неизлечимую язву

Следует срезать мечом, чтобы здравую часть не задело“.

…

Только лишь сжал он рукой пространства нависшие тучи,

Треск раздался, и дожди, дотоль запертые, излились.

…

Не удовольствован гнев Юпитера — небом; лазурный

Брат[32] помогает ему, посылая воды на помощь.

Реки созвал, и, когда под кров своего господина

Боги речные вошли, — „Прибегать к увещаниям долгим

Незачем мне, — говорит. — Свою всю силу излейте!

Надобно так. Отворите дома, отодвиньте преграды

И отпустите тотчас всем вашим потокам поводья“.

Так приказал. И они родниками расширяют истоки

И, устремляясь к морям, в необузданном катятся беге.

Сам он трезубцем своим о землю ударил. Она же

Дрогнула вся и воде на свободу открыла дорогу.

И по широким полям, разливаясь, несутся потоки;

Вместе с хлебами несут деревья, людей и животных,

Тащат дома и все, что в домах, со святынями вместе.

Ежель остался дом, устоял пред такою бедою

Неповрежденный, то все ж он затоплен водою высокой,

И уже скрыты от глаз погруженные доверху башни.

Суша и море слились, и различья меж ними не стало.

Все было — море одно, и не было брега у моря.

Кто перебрался на холм, кто в лодке сидит крутобокой

И загребает веслом, где сам обрабатывал пашню.

…

Там, где недавно траву щипали поджарые козы,

Расположили свои неуклюжие туши тюлени,

И в изумленье глядят на рощи, грады и зданья

Девы Нереевы[33].

В лес заплывают дельфины…

…

Долго земли проискав, куда опуститься могла бы,

Падает в море, кружа с изнемогшими крыльями птица.

Залиты были холмы своевольем безмерной пучины, —

В самые маковки гор морской прибой ударяет.

Гибнет в воде большинство; а немногих, водой пощаженных.

При недостатке во всем, продолжительный голод смиряет».

Овидий. Метаморфозы

Овидий предпочел использовать некоторые особенности обличительной риторики «Крития», включая упоминание о развращенности человечества как нравственное обоснование катастрофы. Показательно участие в наказании того морского бога, который и создал Атлантиду, — ведь именно Нептуну (или Посейдону) был посвящен главный храм этого государства! Мощный удар трезубцем, от которого задрожала земля, есть, несомненно, поэтическая аналогия возникновения сейсмической активности. Однако небесная роль в этом катаклизме остается за богом-громовержцем, гнев которого «не удовольствован небом».