Геймер - [8]

Он не понимал и не собирался понимать религиозные войны, целью которых было признание правильности обрядов одной церкви перед другими и вытеснение инакомыслящих, хотя, спора нет, обожал игры с военной подоплекой. Не глупые стрелялки, ими он был сыт по горло, а стратегические игры с их походами и завоеваниями.

История с гибелью собственного корабля, хоть и являлась чисто высосанной из пальца, тем не менее была принята командой, с теми оговорками, что, будучи опытными моряками, они сами дорисовали за Александра подробности бедствия.

На все их мудрые замечания и поучения Ал только кивал головой, изображая из себя безграмотного негоцианта, который, нажравшись в своей каюте, проспал бурю, унесшую в море весь его товар. В то время как сам господин Глюк дрых без задних ног, а теперь даже не мог достойным образом описать, откуда дул ветер и что при этом делали капитан и члены команды.

Что касается спиртного, то и тут все сошло гладко и истосковавшаяся без выпивки непривычно трезвая команда сама подсказывала Алексу сорта популярных вин, глотая слюнки и мечтая, как можно скорее забрать свой корабль и убраться из Японии.

Тем не менее, при всей своей тупости и явной неспособности к морскому делу, Ал был нужен команде благодаря своему знанию Японии и японского языка. Поэтому его и приняли, если не как родного, то хотя бы как тот деревянный спасительный круг, который старались иметь на всех кораблях того времени. Ал уже видел эту штуковину, когда был на «Эразме», и мог поспорить, что такой хренотенью было легче прибить утопающего, нежели спасти.

Матросы стучали зубами от страха за свои жизни, то и дело осыпая Александра вопросами на счет своей участи на этой Богом оставленной земле. Два человека беспрестанно молились, мешая остальным спать Но их не трогали, надеясь, что святоши сумеют как-то выторговать у Господа их трижды проклятые жизни.

Но в основном команда горевала по отсутствию рома, при упоминании об этом напитке, многих начинала бить дрожь и возникали непроизвольные конвульсии.

Так что вопросы – дадут ли мяса и выпивки – задавались Александру пожалуй чаще, нежели поднимались темы о жизни и свободе.

Принявший ванну и немного посвежевший Ал готовился к разговору со старостой деревни или Оми.

На обед подали по чашечке риса, соус, бульон из водорослей и сырую рыбу.

– Что думают о себе эти желторожие?! – заорал на принесших еду женщин юнга Крок. – Как мы можем приготовить рыбу без огня?

Алу пришлось приложить всю силу своего убеждения, для того чтобы уговорить моряков попробовать сырой рыбы, окунув ее предварительно в соус. В то время как команда начала требовать, чтобы он шел к старосте Муре и выражал всеобщее возмущение.

– С какой стати мы согласились покрывать этого дьявола, если от него никакой пользы? – вопил Ханс Питерзон. – Еще неизвестно, какого полета эта птичка и откуда она залетела на наш корабль!

– Точно, сдадим его иезуитам, пусть они решают, что с ним делать, а нам он не нужен! – вторил матрос Понс.

– Постойте! – Ал развел руками в примирительном жесте. – Ну, представьте себе, если я буду бегать по каждому ничтожному поводу к старосте, я же надоем ему пуще его собственных блох. С какой стати он будет помогать нам чинить корабль и разбираться с властями, если мы будем вести себя как дикари и пираты. Все-таки мы пока находимся на их земле и должны подчиняться их обычаям. Вы же не возражаете против женщин, которых вам предлагают в изобилии…

– Он прав, – поддержал Ала Йохан Винк. – Есть вещи, о которых лучше забыть до поры до времени.

– К тому же, если мы будим орать на прислугу и жаловаться, нас могут бросить в тюрьму или убить. Я считаю, нужно выждать время и хотя бы набраться сил. – Ал обвел взглядом команду, ища поддержки.

– С такой пищи мы их наберемся, как же… поди отощаем. Что же касается рома, то я без него не человек. Так что еще несколько дней без выпивки, и можете вычеркивать меня из списка команды, – сетовал на судьбу юнга. Его неприятное исхудавшее лицо сифилитика действовало на Ала раздражающе.

– Вычеркнем – нам же больше достанется, – ухмыльнулся Винк, – тоже мне напугал. Думал, сам сдохнет, так кто-нибудь из нас разорится ему на погребение.

В тот же день Ал упросил Муру отвести его в дом, куда был помещен кормчий. Посоветовавшись с Оми и взяв для охраны самураев, Мура сопроводил Александра к своему дому, где в полном одиночестве коротал дни легендарный Уильям Адамс.

При виде кормчего у Александра упало сердце, мало того, что Адамс был очень худым, сутулым и низкорослым мужичком с черной лохматой бородищей до пупа и черными же, спутанными как у разбойника патлами, его взгляд был безумным, а глаза источали почти животный ужас.

При виде Ала он закричал и забился в угол комнаты, шепча охранные заклинания или молитвы.

– Тихо кормчий. – Ал попытался улыбнуться. Но это вызвало новый приступ ужаса.

Должно быть, Адамс решил, что попал в ад. Перед его глазами уже плясали языки пламени, а уцелевшие после недавней цинги зубы отстукивали чечетку.

Александр заговорил по-английски, стараясь успокоить обезумевшего человека. От которого он так много ожидал и в чьем гении и способности выпутываться из сложных ситуаций был уверен.