Гей, на Запад! - [16]

— Зачем, если деньги в носке? — отшутился Б. П.

— Носок — самое очевидное хранилище для денег. Спроси любую девку в Вегасе.

— Я про носок, который на тебе. Немного прихрамываешь, чтобы не натереть деньги.

— А если хочешь купить сосиску или банку пива?

Боб закрыл ноутбук. Ум его питался пустяками.

— Держишь немного в передних карманах. Это близко к ширинке, никто не подберется. Очень чувствительная область. Моя подруга Шелли говорила, что у меня это вроде религии, но она сильно ошибалась. Мою религию я держу в секрете.

— Неплохая мысль. Я имею в виду секретность в этом городе. С актрисами рекомендую религию в качестве сексуальной наживки. Просто спрашивай их, какую конкретно цель преследовал Бог, создавая кинобизнес, — только не цинично. Будь серьезен и старайся немного возвыситься над сексом. Прощупай их сокровенные надежды и страхи и постарайся увязать с высшей целью, какова бы она ни была.

— А моя соседка Сандрина религиозная? — вернул его к делу Б. П.

— Утверждает, что она гугенотка. Это откуда взялись аркадийцы, или каджуны.[10] Но что существеннее, она не позволяет войти, почему я сперва заподозрил в ней трансвеститку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что нет. Очень любит шестьдесят девять, но, по-видимому, пользуется тонким пластиковым вкладышем для рта. Однажды, когда она была в ванной, я увидел целый пакетик в ее сумочке.

— Не может быть. — Б. П. напугала эта информация. Она отдавала «Сумеречной зоной», которую Делмор иногда смотрел за ужином. — Ты что же, залез к ней в сумочку?

— Проверил, нет ли пистолета или выкидного ножа. Мне затруднительно осуществлять половой акт, когда я чувствую угрозу. Мы растем под впечатлением от рассказов о легкодоступном сексе, которые не подтверждаются. В О-Клэре слышишь, что в Ошкоше девушки дают как раз плюнуть, ты едешь на своем старом «плимуте» в Ошкош, а там говорят — это в Милуоки, а в Милуоки говорят, что студентки в Мадисоне накидываются на тебя, только свистни, но в Мадисоне тебя уверяют, что О-Клэр полон глупеньких секретарш, которые заездят тебя до беспамятства за обед из трех блюд в «Макдоналдсе».

— Ты просто ездил по кругу, — сказал Б. П., большой любитель дорожных карт. Хозяин хижины подарил ему старый атлас «Рэнд Макнэлли», и Б. П. провел над ним не один вечер.

— О чем и речь. Теперь я предлагаю девушкам скромные стипендии, что повышает уровень отношений. Да, кстати: не признавайся, что ты мой шофер. Это связано с трудовыми отношениями. Профсоюзники могут порезать мне шины.

— Кем же мне называться? — Б. П. подъехал к проходной студии «Сони», которая защищала «Трай стар» и «Колумбию» от Большого Лос-Анджелеса.

— El don Bob, — сказал мексиканец-охранник, засунув голову в окно.

— Qué pasa,[11] друг? — Боб помахал рукой. — Дай моему адъютанту значок для площадки.

Б. П. пришпилил значок VIP, не очень точно помня, что это значит. Но «адъютант» казалось ступенькой выше по сравнению с «шофером», должностью, в которой он состоял при Лоне Мартене на полузаимствованном «линкольне-таункаре», позже обменянном без барыша на коричневый «таурус»[12] с целью замести следы.

На площадке перед поддельным маленьким отелем Боба встретили режиссер с продюсером, и он вручил им листок с новой репликой. Б. П. стоял достаточно близко и услышал, как режиссер подозвал главного актера, сильно загорелого, но немного смахивавшего на раздутый земляной орех. Теперь, вместо того чтобы сказать швейцару: «Вызови мне такси», актер должен был произнести: «Подгони мне такси». Реплика изменена, объяснял Боб, потому что актер — импульсивный и обезумевший влюбленный и сейчас ему не до вежливости. Это уточнение не показалось Б. П. особенно интересным, но режиссеру и продюсеру идея пришлась по душе, и Боб просиял. Актер был не вполне убежден и сперва нахмурил брови, но потом эмоционально подготовился к новому дублю.

Б. П. изумило, что на съемке трудится сотня людей — рабочие, осветители, гримеры, секретарши, ассистенты, костюмерши и несколько важных студийных администраторов, по дороге домой заглянувших на площадку. Все здоровались с Бобом как с важной шишкой, а Бурому Псу, двигавшемуся к буфету, улыбались так, словно значок VIP что-то значил. Непрерывно улыбавшийся Боб хлопнул его по плечу.

— Всему свой срок, — сказал он, схватив Б. П. за руку, протянувшуюся за сосиской в булочке и стаканом воды, — побереги аппетит до ужина. К тому же у нас еще дела.

Еще один пищевой психопат, черт бы их взял, подумал Б. П., когда Боб потащил его ко входу в фальшивый отель. Шелли вела себя так же: заставила съесть большую миску тибетского вареного зерна, которое надо было долго, по-коровьи пережевывать. Не ешь хот-догов, малыш, они сгноят тебе желудок.

Следующий эпизод будет сниматься в декорации гостиничного номера, объяснил Боб, перешагивая через путаницу проводов и кабелей, опасную на взгляд Б. П., который нервничал даже в таких простых случаях, когда надо было включить в штепсель настольную лампу. Виной тому было всегдашнее ворчание деда по поводу разрушительной силы электричества и автомобилей. Зато приятно было услышать, как бригадир осветителей сказал: «Замечательная шляпа», а гример крикнул: «Я в восторге от вашей шляпы, дорогой!» Правда, Б. П. был немного разочарован, когда выяснилось, что актриса, занятая в предстоящей сцене, не та, которая требует, чтобы мясо для гамбургера мололи у нее на глазах и обстоятельно брили интимные части. Эту звали Туфлик, немного странно, — правда, когда-то в Негони он встречался с барменшей по фамилии Нога, и она была первый класс, хотя и великовата.