В эту минуту неясный гул донесся до Акрополя. Послышались крики. Народ требовал Конона.
Один из гоплитов подошел к храму и в нескольких шагах от ступеней выронил копье.
Конон гневно обернулся, его взгляд приковал воина на месте.
— Господин, — пробормотал он, — народ хочет тебя видеть. Он волнуется…
— Этот человек прав, — сказала иерофантида. — Прощай. Во время битвы думай о своем отечестве. С любого из берегов внутреннего моря ты можешь увидеть сверкающее над Олимпом созвездие Ориона. Наши взгляды встретятся на далекой звезде. И, если богам будет угодно, чтобы один из нас раньше времени отправился в Елисейские поля, другой узнает об этом, взглянув на небо. Прощай, — прошептала жрица.
Она простерла руки, благословляя его.
Конон понял этот жест, как призыв: он обнял ее, покрыл ее лицо поцелуями. Она не отстранилась и подставила ему свои горячие губы.
— Неужели это прощание навсегда? — прошептал он.
— Нет, — отвечала она, — только на земле.
Конон спустился со ступеней храма. Взволнованные гоплиты молча следовали за ним. При выходе из пропилеев, он обернулся. Стоя в темном проеме двери, Эринна смотрела ему вслед.
Вечерний ветер покачивал голубоватые верхушки масличных деревьев. Священные птицы бесшумно кружили над Парфеноном. Солнце спускалось к бесконечному морю, его последние лучи угасали на фронтоне бессмертного храма.
