«Гестапо-Мюллер». Карьера кабинетного преступника - [48]
После расследования убийства одного лесничего и розыска бежавших военнопленных Мюллер был проинформирован отделами гестапо, что арендаторы охотничьих угодий и охотники для удобства хранят в своих домиках большое количество охотничьего и личного огнестрельного оружия. «Бежавшие военнопленные, преступники и отлынивающие от работы иностранцы используют стоящие в лесах охотничьи сторожки […] в качестве убежищ. Вооруженные найденным там оружием, они представляют собой особую опасность»[575].
Приказом от 4.03.1944 г. Мюллер распорядился о проведении мероприятий против вновь пойманных бежавших военнопленных офицеров и неработающих младших офицеров, исключая британских и американских военнопленных. Инсценированная Мюллером в совместной работе с ОКВ акция «пуля» предусматривала, чтобы пойманные, уже ранее бежавшие, военнопленные были переданы шефу зипо и СД под кодовым названием «ступень 3». Полицейским участками необходимо позаботиться о том, чтобы заключенные, связанные с акцией «пуля», передавались в комендатуру концлагеря Маутхаузен. Эти участки должны представить свои первые отчеты 5 июля 1944 г.[576]
В рамках акции «пуля» 5 000 военнопленных разной национальности, в большинстве своем русские, были заморены голодом до смерти или замучены «особым обращением»[577]. Альфред Штрейм констатирует, что на основании четкого распоряжения полицейским участкам посылать в концлагерь Маутхаузен только заключенных ступени 3, он рассматривался «как лагерь смерти для определенного круга лиц». От имени Гиммлера 3.08.1944 г. Мюллер наложил запрет на освобождение узников концлагеря Маутхаузен до окончания войны. «Я ставлю в известность и требую в будущем, чтобы в Маутхаузен отсылались только те заключенные, которые «заслужили» особо жестокие условия содержания. Особого внимания заслуживают групповые побеги, при которых взятие под «охранный арест» выясняется только после расследования.
Если в концлагере Маутхаузен находятся узники 1 и 2 ступеней, то они должны быть переведены в другие концлагеря. Этот указ не касается краевых и местных полицейских учреждений […]»[578].
С 27 августа 1941 г. РСХА пыталось использовать считавшихся пригодными советских солдат в пропагандистских целях[579]. В рамках мероприятия «Цеппелин» (кодовое слово для «акции дезорганизации») отобранные советские военнопленные обучались разведывательным навыкам и позже забрасывались как за русскую линию фронта, так и непосредственно в область боевых действий. Задачи операции «Цеппелин» координировались IV отделом (VI «С») в тесной совместной работе с ОКВ[580].
Этими «агентами» являлись, как правило, представители национальных меньшинств, некоторые бывшие высокопоставленные чины царской армии, а также представители оппозиционных групп, которые были готовы к «деятельности по дезорганизации» на своей бывшей родине. Упорное сопротивление и переход Красной Армии в наступление беспокоили РСХА, поэтому необходимо было заполучить именно из русского населения подходящих для разведдеятельности лиц. Подготовка «гражданских» и заброска их в русский тыл вменялись в обязанности оперативным группам и командам, находившимся на востоке. Труднее всего происходил набор в группы по засылке членов оппозиционных кругов (троцкистов, ленинистов и др.). «Особенно среди узников лагерей для военнопленных офицеров, а также в обычных лагерях находились такого рода заключенные. Поскольку они сами не вызывались из опасения потом быть ликвидированными, то должны были быть установлены авторитетными лицами концлагеря»[581].
Выбранных для проведения операции «Цеппелин», но по состоянию здоровья не пригодных красноармейцев, из соображений конфиденциальности, отправляли не обратно в лагеря для военнопленных, а в Аушвиц для «особого обращения». Из распоряжения РСХА (отдел VI «С» 1) от 1.12.1942 г. следует, что ненужные активисты (неизлечимо больные) должны быть умерщвлены. Около 200 человек было убито, хотя общее число уничтоженных было намного больше, поскольку и оперативные группы также ликвидировали больных «помощников»[582]. Из письма из особого лагеря СС Бреслау можно судить о том языке бюрократов, каким сообщались данные об умерщвленных больных. «Сообщается, что […] (имя неразборчиво) был передан 7.11.1942 г. в концлагерь Аушвиц и здесь уничтожен»[583].
Союзники по антигерманской коалиции обвиняли на Нюрнбергском процессе руководителя VI отдела РСХА Вальтера Шелленберга в участии в операции «Цеппелин».
Однако нельзя было доказать, что он был информирован обо всех подробностях проводимых убийств[584]. В мемуарах Шелленберга можно найти пассажи о задачах и пользе, приносимой засланными советскими группами в рамках операции «Цеппелин»[585]. Шелленберг считал свою службу в тайной полиции законной с точки зрения национал-социалистического режима и не чувствовал себя ответственным за преступления РСХА, хотя он, как было доказано, принимал участие в многочисленных карательных мероприятиях.
