«Гестапо-Мюллер». Карьера кабинетного преступника - [27]
Д-р Рудольф Мильднер перед Нюрнбергским трибуналом подтвердил ответственность Мюллера. «Арестованные тайной государственной полицией […] за противоправные действия были помещены в концлагеря, если не по распоряжению рейхсфюрера СС Гиммлера, то по приказу шефа IV отдела РСХА группенфюре-ра СС Мюллера, замещающего шефа полиции безопасности и СД обергруппенфюрера СС д-ра Кальтенбруннера. Инструкции и приказы подписывались шефом зипо и СД д-ром Кальтенбруннером или шефом IV отдела […] Мюллером. […] В заседаниях […], которые вел Мюллер, замещая шефа зипо и СД д-ра Кальтенбруннера, принимали участие со стороны РСХА шеф V отдела группенфюрер СС Небе, руководитель отдела IV А 6 штурмбаннфюрер СС д-р Берндорф, неоднократно оберфюрер СС Панцингер, заместитель шефа IV отдела. […] На основании этих заседаний и вследствие обмена мнениями между двумя шефами управлений IV и V, группенфюрером Мюллером и группенфюрером Небе, […] д-р Кальтенбруннер должен был знать о положении дел в концлагерях»[321].
За неделю до начала войны Мюллер отдал распоряжение, чтобы заключенных не освобождали из-под «охранных арестов» во время войны[322]. Существенное различие заключалось в том, что продление срока заключения в каждом конкретном случае не обосновывалось.
Новые правила предусматривали, что заключенные могли быть задержаны на неопределенный срок. Только в особых случаях пересматривались причины ареста и была надежда на освобождение. До этого распоряжения некоторые заключенные могли быть амнистированы только при наличии смягчающих обстоятельств в день рождения Гитлера. «По приказу рейхсфюрера СС […] во время войны все заключенные, направляемые в концлагерь, первоначально прикрепляются к особому штрафному отделу. Исключение составляют только те заключенные, которые попали в лагерь вследствие профилактических мер полиции […], или которые находились в списках для дальнейшей переправки в другие инстанции»[323].
Следующий приказ шефа гестапо урегулировал процесс передачи заключенных из концлагеря правовым учреждениям. Случалось, что заключенные должны были выступать свидетелями на суде, тем самым прервав на время свое пребывание под «охранным арестом». Польские и русские заключенные не принимались во внимание этим постановлением[324].
О том, что Генрих Мюллер был абсолютно «тверд», когда дело касалось преследований так называемых предателей страны, свидетельствует его письмо от 2 июля 1940 г., в котором он возмущается по поводу незначительного штрафа для «предателей страны». Он просил полицейские участки при отбывании наказания за предательство перепроверять каждый случай отдельно и решать, оставить заключенного под «охранным арестом» или перевести в концлагерь[325]. Лишь несколько месяцев спустя он поставил полицейский участки в известность, что министр юстиции рейха уже в июне 1939 г. по инициативе Мюллера обязал суды с особой тщательностью контролировать переписку обвиняемых в преступлениях государственного и местного масштаба. Юристы гестапо постоянно рассчитывали па тайные сообщения. По этой причине документы, из которых можно определить, что обвиняемый арестован за предательство, или в каком учреждении слушалось его дело, не отсылались обычным образом по почте[326]. В дальнейшем переписка лиц, взятых под «охранный арест», строго регламентировалась.
2 августа 1940 года Мюллер получил подробное письмо начальника политического отдела концлагеря Аушвиц, который информировал шефа гестапо о том, что после побега заключенного Тадеуша Вийовски было проведено расследование в отношении пяти гражданских рабочих и одиннадцати заключенных. Рабочих обвинили в том, что они снабжали заключенных продуктами, сигаретами и передавали им письма. Вина же заключенных, по мнению руководства лагеря, была в том, что они занимались подготовкой к побегу и помогли бежать поляку[327].
Политические отделы концлагерей подчинялись гестапо. Через эти отделы Мюллер и руководитель ведомства по «охранным арестам» д-р Берндорф могли напрямую и косвенно влиять на положение дел в лагере и были подробно информированы обо всех происшествиях в лагере. Так, Мюллер знал о действиях СС в «проходном» лагере Золдау, недалеко от Кенигсберга, в котором содержались евреи, поляки, литовцы. Этот лагерь сначала был задуман как место ликвидации арестованных польских интеллектуалов и «душевнобольных» и основан инспектором зипо в Кенигсберге д-ром Рашем. Издевательства и расстрелы без разбора являлись там обычным делом. Судьи СС в своем постановлении определили меру наказания для начальника лагеря гауптштурмфюрера СС Краузе и одного из охранников СС, которые были вскоре освобождены по ходатайству д-ра Раша.
