«ГESS». Тайный план Черчилля - [4]

— Да. Опять. От моих людей в Англии.

Гитлер взял в левую руку карандаш с красным ободком на конце.

— Надоело мне это. Молотов подписал, а Сталин воевать не будет.

— Мой фюрер, у меня другие…

— Молчи, — перебил Гесса Гитлер, — только второй фронт. Только второй фронт! Слышишь? Меня волнует второй фронт!

Гитлер отключил Гесса от связи, встал и медленно пошел по кабинету, ненадолго остановился у карты и опять заходил по комнате, вернулся к столу и сел. Спрятал руки в рукава, откинулся на спинку и полузакрыл глаза. Через мгновение он наклонился к столу и нажал кнопку громкой связи.

— Эль Бабира, — бросил он коротко.

— Яволь, майн фюрер! — послышался четкий ответ секретаря, и через несколько мгновений Гитлера соединили с Эль Бабирой.

Эль Бабира — один из немногих советников в окружении Гитлера. Он египтянин. Астролог и ясновидящий, которого Гесс много лет тому назад представил Гитлеру. Фюрер слушал его предсказания, спрашивал совета.

Гитлер, вяло:

— Ты можешь что-то сказать на сегодня?

Эль Бабира:

— Мой фюрер, ты на подъеме, не бойся брата твоего.

— Брата? Какого брата?

— Не каждый брат тот, кто в твоем доме, — послышался вкрадчивый голос египтянина.

В комнату зашел Шмидт, адъютант. Блонди подняла голову, встала и медленно пошла в его сторону.

Шмидт:

— Рейхсминистр Гесс.

Гитлер, не отвечая Эль Бабире, нажал на кнопку, прерывая разговор.

Гесс зашел, сутулясь и пытаясь при этом сохранить военную выправку. Задрал вверх подбородок.

Гитлер, не поднимаясь с кресла:

— Мы выпьем чай.

Гесс, не доходя до стола:

— Адольф, я думаю, что другого выхода у нас нет. Война на два фронта может погубить рейх. Надо договориться с Лондоном. Я лечу туда, меня ждут.

Гитлер, не меняя выражения лица, взял в руки тот самый, с красным ободком, карандаш, скрывая дрожание пальцев.

Гесс:

— Русские никогда не нарушат первыми наш пакт, но Англия в тылу? Чересчур большая опасность. Я уверен, что Черчилль согласится с нашим планом. Тогда второго фронта не будет.

Гитлер, слегка раздраженно:

— Это я уже слышал. Пока это все разговоры. Моим расчетам надо верить, моим, а не твоей информации.

Он положил карандаш на место, встал из-за стола и медленно прошел в другой конец кабинета.

Кабинет Гитлера был совсем не такой большой, как можно было ожидать. В этом кабинете фюрер принимал самых близких, в том числе Гесса и Гиммлера. Для разговоров один на один Гитлер выбирал всегда «кабинет мысли», как он называл эту комнату.

— Все последние дни мне просто ничего другого не говорят. Такое впечатление, что вы все пользуетесь одним и тем же источником.

Гесс:

— Я не знаю, что ты получил, но за свою информацию я ручаюсь.

Гесс был одним из немногих, кто мог обращаться к Гитлеру на «ты».

Гитлер:

— У меня был Риббентроп. Он сказал, что пытается установить через своих людей в Египте контакты с английским руководством.

Гитлер повысил тон:

— Особых надежд на Риббентропа я не питаю. То же самое говорил мне Гиммлер. Он что, любит Черчилля, скажи-ка мне, Гесс?

Гитлер не верил никому. Но Гессу он верил — они были друзьями со времен путча в Мюнхене.

— Ладно. Сумасшедшая затея, но попробуй. Только ни слова Гиммлеру. Мне надо точно знать, с кем и о чем ты будешь говорить. Но спеши, спеши — времени нет. Мы должны получить согласие Черчилля не воевать против нас. А мы перестанем их бомбить. Хороший план! Хороший. А ты молодец, Руди! Как думаешь, они готовы на такое?

Гесс кивнул.

— Меня уже ждет Гамильтон. Сейчас доработаем план, и я лечу в Англию. Черчилль согласится. Некуда ему деваться. И главное, он жаден. Пойдет с нами — получит жирный кусок. Не пойдет — превратим Лондон в пепелище.

Гитлер медленно шел к креслу, уже не обращая внимания на Гесса. Гесс молча вскинул руку и вышел.

Через небольшую щель между тяжелой шторой и окном пробился лучик, упал на массивный дубовый глобус. Гитлер заметил это и начал рассматривать место, которое освещал луч. Затем сильно дернул штору, и лучик света исчез.

Глава 4 Берлин. Ноты Вагнера

Гесс ехал в своем черном, блестящем лаком «Хорьхе» по улицам Берлина.

Он только что вышел от фюрера, недоверчивые слова Гитлера глубоко уязвили его. Гесс вдруг вспомнил, как в 1923-м, однажды утром, в тюрьме, где они сидели после путча, он чуть было не разругался с будущим вождем рейха. Гесс поднял воротник толстой шинели, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза…

…Ландсберг. Тюрьма, в которой Гитлер, Гесс и несколько их друзей отбывали наказание за путч в Мюнхене. Начальство относилось к ним благосклонно, они могли впятером находиться в одной большой комнате, которая мало напоминала тюремную камеру. Это было помещение семь на восемь метров, с двумя большими окнами в массивных рамах, но даже без решеток, обычных в тюрьмах того времени. Он был молод, ему не исполнилось и тридцати, он был полон сил и надежд и с обожанием смотрел на своего старшего камрада — Гитлера. Будущий фюрер был ненамного старше, за спиной обоих — война и неудавшийся путч.

— Руди! — закричал почти весело Гитлер. — Чай пить будем сегодня?

Путчисты проводили время неплохо. По утрам могли долго пить чай, который сами себе заваривали. Это была обязанность Гесса. Он сам составлял какие-то смеси, колдовал над бумажкой, на которой кучками раскладывал разноцветные чайные листочки. Потом измельчал их тупым столовым ножом, который им благосклонно оставило тюремное начальство. Приносил из караульной полный котелок кипятка, заливал им приготовленную смесь. Не обращая внимания на остальных, считал громко до ста двадцати. Он говорил, что его чай заваривается ровно две минуты и ни секундой больше.