«ГESS». Тайный план Черчилля - [37]

— Да все не так. Бедный парень успел отправить нам эти чертовы негативы, но они его все-таки достали.

Роман закричал:

— Ты думаешь, они его убили?!

— А ты в этом сомневаешься? Конечно, убили, убили и не задумались. Счастье наше, что они не знали про пленку. Они были уверены, что он только идет за ней. Он парень опытный, хорошо знает, извини, знал, чем рискует. В прошлом он часто помогал мне, он понимал — это точно, понимал, — что это не просто пленки.

Роман обреченно посмотрел на Ульрике и обхватил голову руками.

— Извини, извини. Мне и в голову это не приходило. Ну теперь уже поздно. Мы должны с этими пленками сделать то, что должны.

Ульрике встала со стула, сделала несколько шагов по комнате.

— Понимаешь… Как бы тебе это объяснить? Мне, немке, неприятно понимать, как нас, немцев, продали все. И этот жирный Черчилль… И фюрер дебильный.

Роман подошел к ней, неожиданно обнял за плечи.

— Ульрике… Ты тут при чем? Немцы. Британцы… — Отвернулся и подошел к столу, взял пинцетом негатив. — История-то, оказывается, другая. Немцев обманули, да… А евреев уничтожили. Шесть миллионов. Ты можешь представить себе эту цифру? Шесть.

— Не надо, Роман. Я все знаю.

— Нет, надо. Гитлер договорился с Черчиллем, фактически они заключили союз против всех. Понимаешь? Это хуже, чем пресловутый Мюнхенский сговор. Они разделили между собой жизни наших отцов и матерей… Твоих и моих…

— Может, все не так было?

Роман молча смотрел в сторону.

— Нет, все было так. Тут, — показал на негативы, — есть все. Черчилль обещал Гитлеру тянуть время, пока он будет СССР уничтожать. Не открывать второй фронт… Одним жирным задом сел на два стула. Когда увидел, как Сталин бьет немцев, понял, что надо менять свое слово. И изменил. Гесса — под трибунал, открыл второй фронт.

— Думаешь, Сталин знал?

— Не знаю. Думаю, знал, что британцы Гитлеру помогают. Думаю, знал…

Глава 42 Май 1941 года. Черчилль и Гесс

В кабинете сидел премьер, на стульях у стены — сотрудники его секретной службы.

На кушетке, которая стояла почти у окна, расположился стенографист, держащий в руках блокнот и карандаш. Рядом на кушетке лежали несколько запасных, остро отточенных карандашей разного цвета.

Черчилль был одет в военный френч, застегнутый наглухо. Из рукавов выглядывали обшлага рубашки с металлическими запонками, больше похожими на старинные пуговицы.

На стуле напротив премьера сидел худой, высокий мужчина средних лет, в синем костюме из тяжелой ткани. Правая рука на перевязи. Это был Гесс. Он сидел, держа спину ровно — по-военному. Гесс смотрел прямо в лицо Черчиллю, не мигая и не шевелясь. У него оказался очень сильный баварский акцент, голос глуховатый, сочный. Он начал свою фразу тихо, теряя при этом первое слово, заставляя собеседника особенно внимательно вслушиваться в его короткий спич.

— Фюрер не считает Британию врагом. Я рассказал вам. И лорд Гамильтон знает все.

Гесс оглянулся по сторонам, ища Гамильтона. Но его не было.

— Мы прекратим налеты… Это вынужденно было, — продолжал Гесс. Черчилль хмыкнул, но не ответил. — Германия прекратит любые военные действия против Великобритании. Мы не будем воевать. Мы остановим все… Это фюрер решил. — Черчилль посмотрел в сторону. — И мы не будем совершать никаких шагов в Средней Азии и Индии, которые могли бы уменьшить влияние Лондона в регионе.

Премьер молчал и никак не реагировал.

Гесс на неплохом английском раздраженно обратился к одному из мужчин, сидящих у стены:

— Он меня понимает вообще? Может, он ничего не слышит?

Внезапно ответ дал сам премьер:

— Слышу… Хорошо слышу. Bitte weiter[7], — неожиданно для всех он перешел на немецкий.

Гесс хрипло откашлялся, взял стакан с водой, стоящий перед ним на столе, сделал несколько глотков. Слышно было, как стенографист шуршит листами своего блокнота.

— Господин премьер-министр, я рад, что вы готовы выслушать. Этот план одобрен фюрером. — При этих словах Черчилль кисло сощурился. — А с лордом Гамильтоном мы давно проговаривали детали… Итак…

Германия прекращает все военные действия против Великобритании. Мы не будем претендовать на Среднюю Азию и Индию. Вы сохраните влияние Лондона на эти регионы и страны.

Черчилль приподнялся.

— Германия будет нам разрешать, где влиять?

Гесс, не замечая иронии, ответил:

— Конечно. Мы начнем войну против СССР, а вы не станете открывать второй фронт.

— Сталин раздавит Германию за месяц. Да и первого у вас нет. Какой второй фронт?

— У Сталина не осталось генералов, — заметил Гесс.

— Да, да. Это мы знаем, всю армию как немецких шпионов продали русским. Их всех расстреляли или кто-то остался?

Гесс тихо смеялся, прикрывая рот рукой:

— Нет, не всех. Русские очень недоверчивы к своим. Одной дезы достаточно, чтобы Сталин расстрелял генерала. Мы отлично работаем, правда, герр премьер-министр?

— Абвер? — спросил Черчилль.

— И гестапо, — улыбнулся Гесс.

— Идите в задницу с вашим гестапо!!! — взорвался Черчилль, вскакивая слишком резво для своих пропорций. — Зачем вы привезли мне этого нациста? — закричал он на шефа контрразведки.

Гесс покраснел. Молча поднялся, вытянул руки по швам, сухо и четко произнес:

— Оставьте ваши оскорбления. Это вы хотите смерти Сталина и Советов. Это вы подстрекали Польшу, это вы пошли на соглашение в Мюнхене. Вы считаете себя, наверное, идеалистом и борцом с коммунизмом? Ошибаетесь. Англия всегда хотела владеть миром. Для этого вы готовы на все. Вам плевать на всех — на русских, на нас, немцев. Да и на свой народ вам плевать. Корона империи превыше всего — вот что движет вами. Гонор, помноженный на тупую самоуверенность. Не хотите говорить с нацистами? Будете говорить с коммунистами… Если они вам, конечно, дадут в камере такую возможность.