Герр Вольф - [26]
Внезапно он открыл глаза и загадочно спросил:
– А знаешь, Чапперль, когда кончится война?
– Когда? – Ева затаила дыхание в ожидании божественного откровения.
– Когда Геринг сможет надеть брюки Геббельса!
Губы Гитлера разъехались в разные стороны, он истерично захохотал и изо всех сил стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
– Это тоже из сочинений наших детишек!
И тут же снова безжизненным взглядом уставился на полыхающее в камине пламя. Еве стало жутко: окаменевший фюрер, тупо смотрящий на огонь в камине, выглядел как олицетворение неизбежного конца. На секунду ей показалось, что и огонь в камине тоже окаменел.
Глава 19
То ли приезд «привлекательной штучки» действительно до глубины души потряс фюрера, то ли само провидение на этот раз смилостивилось над ним, но, расставшись с Евой под утро, к десяти часам он встал с постели без температуры и злой памяти.
И когда в спальню без обычного приветствия робко заглянул Линге, Гитлер был уже одет, обут, гладко выбрит и готов на любые жертвы и подлости во имя Германии.
Буквально проглотив завтрак и приняв усиленную доктором Мореллем дозу лекарственной отравы, он сразу же потребовал к себе начальника оперативного управления ОКБ генерал-лейтенанта Йодля с докладом о состоянии директивы 45 – кардинального поворота в плане «Блау».
Встреча состоялась в рабочем кабинете фюрера. Как и почти во всех помещениях ставки, стены и потолок в нем были обшиты сырым деревом. Кроме длинного стола для совещаний и пары-тройки простых деревянных стульев, в кабинете у самой печи стоял круглый журнальный столик с четырьмя весьма непритязательными креслами.
Несмотря на все еще заметную слабость, Гитлер встретил одного из самых верных своих генералов стоя. По его знаку Йодль начал читать продиктованный Гитлером сразу же после скандала с Гальдером и уже отработанный текст судьбоносной директивы 45.
В преамбуле, отражавшей исключительно несокрушимое желание Гитлера всегда быть над событиями и, как Зевс, порой вопреки обстоятельствам и здравому смыслу, повелевать громами и молниями, черным по белому было отчеканено, что «опыт боев трех прошедших недель неоспоримо показал, что лишь незначительным по численности частям армии Тимошенко удалось избежать окружения и выйти на южный берег Дона».
Вразрез с директивой 41, определившей направлением главного удара Кавказ, в новой директиве ставились две равновеликие задачи: группе армий «А» предстояло окружить и уничтожить вражеские войска, спасающиеся бегством через реку Дон в районе к югу и юго-востоку от города Ростова-на-Дону.
После их уничтожения южнее Дона главной задачей группы армий «А» становилось овладение всем восточным побережьем Черного моря с целью захвата черноморских портов противника и разгрома Черноморского флота.
Одновременно другая группа, которую еще предстояло создать за счет объединения всех оставшихся горных и стрелковых дивизий, должна была форсировать Кубань и захватить майкопские и армавирские высоты.
Дальше планировалось овладение районом вокруг Грозного, оседлание Осетинской и Грузинской военных дорог, при особой удаче – и на перевалах. И вперед: вдоль Каспия на Баку!
Наступление на Кавказ отныне называлось «операция «Эдельвейс».
Группе армий «Б» предписывалось форсированно наступать на Сталинград, чтобы, разгромив скопления противника в этом районе, занять сам город, блокировав участки суши между Доном и Волгой. Операция группы армий «Б» получила кодовое название «Цапля».
Слушая Йодля, Гитлер удовлетворенно барабанил костяшками пальцев по столу.
– Я рад, – сказал он Йодлю, – что вы, в отличие от Гальдера, разделяете мои представления относительно целей этой войны и методов ее ведения. Только слепой может не видеть, что русская армия на грани коллапса! А наши генералы в своем словоблудии стараются перещеголять афоризмы Ларошфуко и басни Лафонтена! Вы еще не слышали, что изрек на досуге генерал-полковник Гот? «Мы переоцениваем силы русских на фронте, но неизменно недооцениваем их резервы». Как вам этот кунштюк, Йодль?! Не кажется ли вам, что во главе наших армий стоят краснобаи?! Что за винегрет у них в головах! О каких резервах русских кричит Гот? Что он, шайсе, имеет в виду! Несколько краснознаменных дивизий в последний момент в отчаяньи переброшенных Сталиным с Дальнего Востока? Не спорю, они… в некотором роде спасли Советы под Москвой. Но почти все полегли потом под Харьковом! Мне докладывали, что под Москвой русские бросали в бой даже курсантов военных академий! Верьте мне, Йодль, Сталин никогда не снимет то немногое, что у него осталось для прикрытия Москвы, которую мы можем атаковать в любой момент! А других резервов у него нет и быть не может! Да и чего стоит армия, миллионами сдающаяся в плен! У Сталина больше нет боеспособных кадровых войск. Дальний Восток мертв. Или вы считаете, что с одной овцы можно содрать шкуру дважды?! Добровольцы и какие-то там дикие азиатские дивизии не в счет! Времена татаро-монголов давно прошли! Йодль, я еще раз советую всем вам зарубить себе на носу то, что я уже однажды предрек: мы возьмем Сталинград и Баку в один день! И вы первый сообщите мне об этом!
Игорь Лукацкий — он же Лука, он же Рыжий — личность катастрофическая. В недавнем прошлом — личный шофер племянника Папы одной из мощных киевских группировок, а нынче житель известного во всей Европе немецкого курортного городка Бад Пюрмонт. Бывший сирота, перевозчик наркотиков, временный муж «гэбистки», поджигатель собственной дачи и организатор покушения на жизнь родного отца — он все делает шутя. Слушать его интересно, жить с ним — невыносимо. Познакомьтесь с ним, и вы весело проведете несколько часов, но не больше.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.