Герой того еще времени - [59]
Проснулся от того, что кто-то осторожно скребся в нашу дверь.
«Берегись», – подумал я, направляясь к двери и желая во всеоружии гнева встретить Сушкá. Но человек предполагает, а Бог располагает. Когда я увидел Валентина, весь гнев слетел с моей души. Я начал дико ржать (другими словами передать свое состояние я не могу)…
На пороге стоял Валентин, у которого вместо лица был шар, этакий мыльный пузырь, где можно было с трудом найти глаза, уши и усы. Наверное, хороший образ, чтобы понять, как выглядит мой товарищ, – это раскрашенная тыква во время Хэллоуина.
– Кто тебя побил? – спросил я, отсмеявшись.
– Это пчелы…
– Какие пчелы?!
– Какие, какие… Ну те, что на мед охотятся.
– И где ты их нашел?!
И Валентин поведал свою вечерне-ночную-утреннюю эпопею.
– Когда ты уехал к своим родственникам, я рванул в ресторан, и там мы как-то… В общем слово за слово, познакомились с Никитой, он из минской делегации. Короче, появилось предложение снять девчонок, и уже с ними продолжить праздник. Решили все это дело устроить в гостинице, а чтобы не попадать на ресторан, купили пять бутылочек сладкого токайского вина, конфет и зачем-то сала.
Все это мы занесли в номер и отправились в город на охоту. И уже где-то ближе к одиннадцати Никита снимает двух девчонок, причем интуристок, гражданок финского государства, этакие две белокурые бестии – Элиза и Николь. Короче, женская часть финских туристов тоже рассматривала путешествие в Союз как алкогольное приключение. И на предложение Никиты выпить в гостинице девахи радостно закивали головами, сопровождая это словами: drink, yes, wonderfully. И мы пошли на прорыв, не очень понимая сложность задачи – я имею в виду возможность пригласить дам после одиннадцати к себе в номер. А тут еще иностранки… Мы их убедили молчать, но бдительность горничных не знала предела. Нас развернули под изумленные вопросы Николь:
– Why?
– Потому что! – ответил Никита.
Мы вышли на улицу. Души наши и горячих финских девчонок горели. Трудности нас только распалили.
– Никита, оставайся с девчонками здесь и жди… Устроим пикник на обочине, если не нравится пикник, то дастархан в центре Киева – тот еще аттракцион.
Я сделал девчонкам «ша!» и рванул в номер. Понимая, что пронести одеяло мимо бдительной дежурной не удастся, выкинул его из окна нашего номера. Одна попытка не удалась, и часть будущего дастархана приземлилась на балконе третьего этажа. Второе одеяло достигло земли, и Никита успешно поймал его. Подушки, не обладавшие такими, как одеяла, летательными свойствами, значительно успешнее спикировали из нашего номера. Я неспешно собрал в сумку токайское и конфеты и под бдительным взглядом женщины-ищейки отправился фестивалить с Никитой, Николь и Элизой.
Сладкого венгерского вина было в достатке, оно лилось рекой в рот и на одеяло. Как нас никто не сцапал из милиции, непонятно… Наверное, такой дерзости невозможно было предположить, вот они и не предполагали. А у нас было весело. Отсутствие общего языка никак не отражалось на взаимопонимании участников. Не исключаю, что были сексуальные притязания, причем сразу со стороны всех участников переговорного процесса. Да это и не важно. На взлете этой вальпургиевой ночи мы как-то резко уснули, разлив вино не по стаканам, а на одеяло.
Представляешь, пьяная интернациональная компания в центре Киева устроила практически на Майдане демонстрацию протеста.
Помнишь, Леннон и Йоко в постели устраивали акции, а мы на одеяле. И менты опять-таки нас не обнаружили. Но нас обнаружили пчелы, когда пригрело солнышко, почуяв венгерское сладкое, они спикировали на нас и видишь, во что меня превратили… Ты еще Никиту не видел.
– А девчонок тоже покусали?
– Не знаю, они куда-то исчезли.
– То есть международного скандала не будет?
– Надеюсь… Только знаешь, Доктор, тебе придется взять свою большую сумку и спуститься вниз – я там в кустах спрятал одеяло… Да… На балконе третьего этажа лежит еще одно.
– И как я спрошу у хозяев: «Не залетало ли к вам ночью на балкон одеяло?» Мойдодыр какой-то.
– Доктор, прошу тебя, сходи, ты же видишь мое лицо…
И я пошел, а потом мы прятали Валю от начальства, а в Москве он заболел ОРВИ и некоторое время не появлялся на работе.
Жажда – это все
И снова я взял инициативу в свои руки… Вы, наверное, помните эту фразу из рекламного ролика какого-то цветного газированного напитка? Если нет, то напомню, что сначала звучала фраза: «Имидж – ничто…» и только после этого зрителя пытались убедить в тлетворном воздействии на организм жажды. Причем герой этого киносюжета был в концертном костюме и макияже, позволявшем узнать его в многотысячной толпе.
Так вот мои коллеги эту имиджевую составляющую, если ее удалось смастерить, холят и лелеют, сдувая с нее пылинки. И «продавцы», торгующие поющим, танцующим и прочим артистическим «товаром», бывают благодарны, если их актер, танцор, певец ну очень непохож на окружающую его толпу.
Пусть он будет страшным, уродливым, но только, чтобы был узнаваемым.
И вот толпы «охотников» от искусства гоняют по полям и лесам в надежде подстрелить удачу. И все рассуждают об образе, сверхзадаче, запросе зрительской аудитории… Но, к сожалению, по пальцам можно пересчитать артистов, которые были сконструированы по лекалам продюсеров. Чаще удача приходила случайно, и если актер был талантлив, в дальнейшем успех просто закреплялся. И уже потом можно было рассуждать о стратегии завоевания высот зрительской симпатии.
Зайдя на страницу Вячеслава Малежика в Интернете, мы удивились плодовитости этого автора и исполнителя – около тридцати альбомов выпустил он за свою долгую творческую жизнь.Теперь музыкант стал еще и литератором и за короткое время сумел написать две книги, которые, мы уверены, увлекли читателя. И вот уже готова третья. «Автобиография ли это?», – спросили мы Вячеслава. «Скорее это биография парней и девчонок моего поколения, – ответил он. – И те читатели, чья молодость пришлась на вторую половину второй половины 20-го века, я думаю, согласятся со мной, узнав себя в героях моих рассказов…».
Во второй книге Вячеслава Малежика основной акцент сделан на прозу. Есть в ней стихи и тексты песен, написанные после выхода первой книги «Понять, простить, принять…».Автор неизмененно открыт, всегда распахнут. И в прозе его, в откровенных и тонких рассказах, проявилось редкое умение щедро любить мир и людей, сохраняя юношескую романтику, высокую ноту тепла, широты, светлой нежности и трепетной надежды. Поэт Александр Смогул назвал Вячеслава Малежика высоким лирическим голосом России. А теперь он еще умный и тонкий прозаик.
В романе-комедии «Золотая струя» описывается удивительная жизненная ситуация, в которой оказался бывший сверловщик с многолетним стажем Толя Сидоров, уволенный с родного завода за ненадобностью.Неожиданно бывший рабочий обнаружил в себе талант «уринального» художника, работы которого обрели феноменальную популярность.Уникальный дар позволил безработному Сидорову избежать нищеты. «Почему когда я на заводе занимался нужным, полезным делом, я получал копейки, а сейчас занимаюсь какой-то фигнёй и гребу деньги лопатой?», – задается он вопросом.И всё бы хорошо, бизнес шел в гору.
Каждый прожитый и записанный день – это часть единого повествования. И в то же время каждый день может стать вполне законченным, независимым «текстом», самостоятельным произведением. Две повести и пьеса объединяет тема провинции, с которой связана жизнь автора. Объединяет их любовь – к ребенку, к своей родине, хотя есть на свете красивые чужие страны, которые тоже надо понимать и любить, а не отрицать. Пьеса «Я из провинции» вошла в «длинный список» в Конкурсе современной драматургии им. В. Розова «В поисках нового героя» (2013 г.).
Художник-реставратор Челищев восстанавливает старинную икону Богородицы. И вдруг, закончив работу, он замечает, что внутренне изменился до неузнаваемости, стал другим. Материальные интересы отошли на второй план, интуиция обострилась до предела. И главное, за долгое время, проведенное рядом с иконой, на него снизошла удивительная способность находить и уничтожать источники зла, готовые погубить Россию и ее президента…
О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.